Иномир и Мила

Широкова Лана

— Неужели ты обманул меня? — тихо произнесла она, сдерживая слезы.

После ужина ей показали, где теперь она будет спать, и коротко рассказали, что входит в ее обязанности. В ответ Мила кивала, но ничего толком не запомнила. Перед глазами продолжали стоять слезы. Когда наконец ее оставили в покое, она вышла во двор и спряталась под яблонями. Стояла поздняя ночь, луну закрывали облака. Никого в саду не было, только сверху на стене стояла стража и горели факелы. Она глубоко вздохнула и хотела уже побыть в одиночестве, как услышала

голос Иномира. Осторожно выглянула и у входа во дворец увидела его и советника Всеволода.

— Не думаю, что стоит беспокоить князя по таким мелким вещам, — продолжал тот разговор.

— Позвольте, я сам решу, что мне сообщать, — ответил Иномир.

— То, что народ на севере не может вырастить хороший урожай, только его проблемы. Значит, надо меньше лениться и лучше вспахивать поля.

— Вы не были там и не знаете, о чем говорите. Если им не помочь, то боюсь, что зиму переживут немногие. — Мила увидела, как Всеволод поморщился. Иномир продолжил: — В любом случае решать не нам, а нашему князю.

— Конечно. — Советник резко поправил длинные рукава плаща и выпрямился. — Что ж, думаю, разговор исчерпан. Хорошей ночи.

— И вам. — Иномир коротко склонил голову.

Всеволод вернулся во дворец. Иномир тоже собрался уходить, но Мила его окликнула. Тот узнал ее голос, покачал головой, развернулся и нехотя подошел к ней. И она в последний раз понадеялась, что, может быть, случившееся — всего лишь неудачная шутка. Но Иномир хмурился больше обычного и, что самое странное, отводил взгляд.

— Что все это значит? — произнесла она. — Разве не ты мне обещал, что здесь мне помогут вернуться к братьям?

— Милослава, — он глубоко вздохнул и сложил руки на груди, — я обещал, что тебе помогут. И тебе здесь помогут.

— Но как же? — Она развела руками, выдавив нервный смешок. — Я не хочу служить ни у какой княгини, она противная и злая…

— Осторожнее со словами, — оборвал ее Иномир и огляделся, — если тебя кто-нибудь сейчас услышит, без головы останешься.

— И пусть, — ответила Мила, но голос снизила.

— Я рассчитываю на твой здравый рассудок, — серьезно произнес Иномир. — Пойми наконец, что домой тебе не вернуться.

— Но ты сам мне сказал, в Забытой харчевне, помнишь? Что навестишь меня в моей деревне. Любой дурак поймет, что ты меня вернуть согласился.

— Но ты тогда так о доме мечтала, я не хотел тебя расстраивать. Может, я и не прав был, но былое уже не вернешь. Так что лучше сейчас тебе вернуться в свои новые покои и крепко заснуть. А завтра учтиво начать служить княгине. — Он тяжело вздохнул, и между ними повисло неприятное молчание.

— Я верила тебе, — тихо начала она, но с каждым словом голос становился громче. — Я доверяла тебе. А ты меня предал!

— Предал? — нахмурился Иномир, выпрямился, сжал кулаки и стал таким грозным, что даже воздух вокруг потяжелел и как будто заискрился. — Я сделал для тебя все, что смог. Ты теперь

будешь спать на мягкой кровати. Красиво одеваться, и, в конце концов, у тебя всегда будет хорошая еда и горячая вода. А главное — над твоей головой будет крыша, и не простая, а крыша княжеского дворца. Так что ты мне только спасибо должна сказать, что я столько сделал для тебя.

— А мне ничего от тебя не надо. — Мила сорвала со своей головы повязку, подаренную Иномиром, и порывисто протянула ему. — Я думала, ты порадовать меня решил, а ты свою вину хотел загладить. — Она уже хотела положить ему повязку в руку, но так сильно разозлилась, что хорошенько треснула его. Второй раз, третий. Так и не заметила, как уже била его, но он стоял на месте и молчал.

— Видеть тебя не хочу, — ударила она его с такой силой, что нитки на повязке порвались и жемчуг рассыпался по земле.

— Милослава! — грозно крикнул Иномир, резко к ней шагнул и вдруг со всей силы прижал к себе.

Мила подняла взгляд и увидела в его глазах страшную ярость. На себе почувствовала его горячее дыхание. И ей на мгновение показалось, что он сейчас ее придушит.

— Что ты делаешь? — растерялась она.

Полная луна выглянула из-за облаков и ярко осветила ночной сад. Мила в его руках успокоилась, взгляд Иномира стал мягче. В свете холодной луны и теплых факелов черты его лица показались ей такими мужественными, такими красивыми, что она засмотрелась. И поняла, что он смотрел на нее точно так же, а потом медленно наклонился к ней. Оттолкнуть его было нужно, но совсем не хотелось. Наоборот — ей нравилось ощущать его руки и близость рядом с ним. Мила не знала, что ей делать, но вдруг он сам ее отпустил.

— Прости, я не могу, — тихо произнес он.

Повисло долгое молчание, сдавило от боли грудь, а в глазах снова появились слезы. Мила почувствовала себя до того разбитой, что ей захотелось провалиться сквозь землю. Она глубоко вздохнула и взглянула на него.

— Я тебе не нравлюсь, да? — нарушила она тишину. — Это все из-за моих неаккуратных кос? Я знаю, что у меня они некрасивые. Или, быть может, все потому, что я люблю игрушки? Ты же мне поэтому говорил повзрослеть, ты считаешь меня ребенком? А может, потому что я такая стеснительная? Конечно, какому же мужчине нужна такая, как я? Так еще и этот проклятый ельник за мной гонится…

— Милослава, — осторожно перебил ее Иномир, — дело совсем не в этом.

— Нет, я знаю, в чем дело. — Она утерла слезы и попятилась назад. — Дело во мне. И пожалуйста, давай больше никогда об этом не будем говорить.

Мила быстро развернулась и со всех ног побежала во дворец. Иномир сказал ей что-то вслед, но она и не думала останавливаться. Нашла самый темный угол в длинных коридорах, опустилась на колени и схватилась за грудь.

— Почему же так больно? — заплакала она. — Лучше бы я утонула в том озере и никогда бы тебя не знала.