Иномир и Мила
Шрифт:
Белогрив замотал головой и потихоньку сдвинулся с места. Мила прижалась к седлу и попробовала вывести коня на дорогу, напоследок взглянув на Иномира.
— Прости, — тихо произнесла она и тем же самым путем, что он привел их сюда, поскакала домой.
Мила крепко держалась ногами за бока коня и не отпускала поводья. И старалась не смотреть вниз. Взгляд был обращен только вперед, где ждали ее братья. Даже не заметила, как уже мчалась галопом, высоко подскакивая в седле. Ночной ветер дул в лицо, развевал волосы, и решимость в ней только разрасталась.
Глава 4
Светила яркая луна, и дорогу было видно далеко навперед, но разбойники все равно смогли застать врасплох, выскочив из ниоткуда. Мила даже не успела ничего понять, как из леса на нее напали. Хоть Белогрив и пытался отбиваться копытами, но ее все равно стащили с коня. Завязали глаза и забрали в свой лагерь у подножия горы. Очнулась она только под утро на на вытоптанной поляне, умело привязанная за щиколотку к столбу толстой веревкой. Но сколько бы она ни вырывалась и какими страшными ругательствами их ни обзывала, они в ответ лишь громко смеялись.
— Узнают мои братья, — несмотря на усталость, продолжала грозить Мила, — вам всем конец настанет!
Лагерь окружали раскидистые дубы и колючие заросли высокого кустарника. Но там, где она стояла, не было даже маленькой тени. А жаркий день тем временем разгорался, и голову начинало сильно припекать. Нос жгло от дыма высокого костра и запаха мужского пота. Она уже успела много раз подумать, что все же зря оставила Иномира. Тот, может, и был очень подозрительным человеком, но хотя бы не держал в путах.
Разбойников было так много, что всех и не запомнить: кто в кожаных доспехах, кто в тонкой кольчуге, некоторые и вовсе носили простые разноцветные рубахи. Все как один загорелые и с золотыми кольцами в ушах. Шутили над ней все утро, только днем немного стихли и занялись своими делами. Так и прошли долгие часы в бесцельном наматывании кругов по натоптанной поляне. И пока остальные жарили на вертеле жирного кабана, чистили топоры с кинжалами и звонко считали монеты, один разбойник, самый большой и толстый, от нее все не отставал.
— Так ты скажи нам, где твои братья. Мы их и сами с большим удовольствием найдем. — Его огромное пузо с натянутой засаленной рубахой мерзко дергалось от смеха. Но нелепее всего выглядела маленькая войлочная шапочка на лысой сверкающей голове.
— Нигде, — ответила она, отвернувшись, прекрасно представляя, что будет с ее деревней, если такие злые люди, как они, узнают, где та находится.
— А чего в одежде-то такой смешной? С виду малец, а вроде баба. Может, нам с тебя рубаху снять, чтобы наверняка узнать, с кем дело имеем?
— Не надо ничего с меня снимать. — Мила быстро закрылась руками и с ужасом стала наблюдать, как толстый разбойник двинулся в ее сторону.
— А может, лучше сделаем из тебя разбойницу? — Он снял с себя войлочную
— Эй, нашу гостью не обижать, — звонкий голос оборвал всеобщее веселье.
Толстый разбойник отступил, и перед ней появился главарь шайки, который уже не раз к ней подходил. Старик-разбойник, как его все называли. Только своему прозвищу он не очень соответствовал: был, конечно, в зрелом возрасте, но на удивление очень живеньким. Сохранил стройную и подтянутую фигуру. Носил обтягивающие кожаные штаны с ярко-красной расписной рубахой, которую затягивал высоким кушаком с висевшим на толстом железном кольце коротким топором. Он постоянно гладил свои длинные пушистые усы и поправлял густые седые волосы длиной до плеч.
— Ну что, моя дорогая, — Старик-разбойник встал перед ней, покусывая острую тростинку, — скажешь, у кого такого красивого коня украла?
— Я уже говорила, что конь мой, — повторила Мила и кивнула в сторону, где под тенью дуба бессовестно спал Белогрив. Его даже, в отличие от нее, кормили и поили.
— Ну, коли твой, — он почесал подбородок, — значит, так привязанной к столбу и останешься.
— А что вы собрались со мной делать? — Мила постаралась, чтобы ее голос звучал уверенно, но он все же дрогнул, а Старик-разбойник лишь широко улыбнулся и потрогал топор на поясе. И от этого жеста, у нее сердце в пятки ушло, она хотела уже вновь начать вырываться, но вдруг прозвучал звонкий свист, а затем все резко стихло. Разбойники насторожились, стали расчехлять кинжалы и доставать длинные луки. Она посмотрела вперед — туда, где были сдвинуты две телеги, — и прищурилась.
— Неужели к нам еще гости пришли, — потер ладони Старик-разбойник. — Давайте, пущайте, кто бы там ни был. Только скажите, чтобы оружие свое оставил. Не хватало нам тут в таком прекрасном месте еще кровь проливать.
Мила подняла голову, вздохнула и ожидала увидеть уже кого угодно, но из-за кустов появился весь запыленный и страшно недовольный Иномир. Он с лязгом снял кольчугу и шлем у телег, с еще большим раздражением воткнул свой меч в землю и бросил короткий грозный взгляд на Милу. А затем вызывающе посмотрел на главаря разбойников.
— Кто это к нам пожаловал? — Старик-разбойник широко расставил руки и улыбнулся во весь рот, сверкая белоснежными зубами.
— Верните мне то, что забрали, и разойдемся по-хорошему, — ответил Иномир.
— Грозишь нам, мальчишка? — Он указал на него тростинкой и оглядел замерших на своих местах разбойников. — Неужели не видишь, насколько нас больше? А твой меч, вон, позади остался.
— Не боюсь. — Иномир сложил руки на груди. — Мне меча не надо, чтобы свое вернуть. Одно видно, что только здесь жрете и пьете. Пуза вон какие огромные, — он кивнул на толстого разбойника, — поди ног своих уже не видите или еще что поважнее.