Иномирье

Осадчук Алексей Витальевич

Когда, наконец, уже достаточно стемнело я отозвал Обжору, набросил на себя полог невидимости и двинулся к воротам. Залезть на стену с моей ловкостью не составило особого труда. Стоявший неподалеку стражник даже ухом не повел, хотя я точно видел, что он морф. Не с его чутьем с пологом тягаться.

Шагая по знакомым улочкам, ныряя в переулки, я ощущал некую напряженность. Некогда многоголосый и живой Озерный превратился в молчаливый и пустынный город. Словно вымерли все. Хотя я точно знал, что все живы. Просто попрятались по домам. Вижу, вон ставни наглухо заколотили.

Народ будто готовится к чему-то. Патрули повсюду. Знают, значит… Да и глупо было бы думать, что за это время никто не сообщил о случившемся. Правда, остается под вопросом отношение к участию Черного Быка и его своры в прошлом конфликте. Поддерживают ли своего вождя местные или же наоборот считают предателем, выступившим против соседей.

Тут ведь как… Насколько я понял из разговоров моих союзников, с которыми мы плечом к плечу сражались в ту ночь, в озерном крае обитают несколько крупных племен. И все они живут друг с другом в мире и согласии. Бывают разногласия. Но они решаются на специальных сходах. В общем, кое-какие договоренности о ненападении соблюдаются. Немаловажную роль в этом играет тот факт, что у каждого обитателя озерного края имеются родичи в разных племенах. Барсук с Лаской, можно сказать, исключения.

В разговорах с Барсуком я искренне недоумевал, почему при таком высоком уровне сплоченности племена безропотно терпели княжеские поборы. Правда, это скорее напоминало грабеж. По-другому это никак не назовешь. А об этом варварском Отборе я вообще молчу. Хотя в моем мире и не такое случается…

Барсук на это если и возражал, то очень вяло. Он вообще не ожидал, что члены его семьи будут участвовать во всем этом. Зажиточный и уважаемый в племени охотник-отец… О каком Отборе могла идти речь?

Вот и конек крыши знакомого дома. Уже на подходе к жилищу моих друзей, я понял, что здесь что-то произошло. Повсюду валялись какие-то доски, рваное тряпье, пучки грязной соломы… Вон, кажется, обломок стрелы. Мое сердце похолодело… Ладони сами собой сжались в кулаки. В следующую секунду мои внутренности будто обожгло огнем. Я был готов прямо сейчас уничтожить весь этот жалкий городишко!

Я ускорился. Приблизившись к воротам дома, остановился. Закрыты на засов. Дом внешне тоже цел. Это обнадеживало. Ярость, охватившая мое сердце, постепенно отпускала.

Заглянув в щель между бревен забора, я увидел на крыльце здоровенный завал из мебели, бочек и ящиков. С любопытством рассматривая нелепую конструкцию, я, наконец, заметил знакомую вихрастую шевелюру. Голова Барсука торчала из-за массивного кухонного стола, треснувшего практически пополам.

Облегченно улыбнувшись, я аккуратно перелез через забор. Сделав несколько шагов в направлении этой несуразной крепости, я намеренно задел носком сапога старое корыто, которое сиротливо валялось у самых ворот.

Нужно отдать должное Барсуку, на шум он отреагировал моментально. Зло вжикнувшая стрела пронеслась буквально в дюйме от моего виска. Бил на звук. Отличный выстрел. Вот что значит - сын охотника.

– Я уже все сказал!
– зло произнес он из-за завала. — Это мой дом! Это моя земля! Я никуда не уйду!

Каждого, кто попытается напасть, ждет смерть!

Сместившись вправо, под прикрытие столба, который придерживал навес рядом с курятником, я демонстративно прокашлялся и, улыбаясь, произнес:

– Дружище, а ведь я тебе уже говорил, что с такими соседями и врагов не нужно!

Вопреки моим опасениям, Барсук стрелять не стал.

– Эрик?!
– ошарашенно выкрикнул он. — Это правда ты?

Выйдя из-за столба, я сделал несколько шагов вперед и убрал полог невидимости. М-да, вид вытянувшегося лица друга я запомню надолго.

– Это правда ты?
– все еще не веря своим глазам, повторил Барсук.

– Эрик!
– радостный крик выскочившей из двери Ласки привел ее брата в чувство.

Ловко перебравшись через завал, девушка уже бежала в мою сторону. Как всегда, легкая и свежая. Сделав несколько порывистых шагов навстречу, я замер на месте. Во рту враз пересохло. Сердце рвалось из груди. Я снова вижу ее лицо. Ее глаза…

– Жив!
– выдохнула она, остановившись буквально в шаге от меня.

Всего одно слово… Но этот взгляд! Как много он сказал мне. В нем было все! И радость, и облегчение, и мольба… Было и еще кое-что в ее взгляде, но, увы, мне так и не удавалось распознать, что же это… Это было что-то новое. Оно заставляло сердце колотиться быстрее. Заполняло душу чем-то теплым, мягким. Но в тоже самое время щемящим и ноющим. На меня еще никто и никогда так не смотрел.

– Хвала небесам - жив, - приглушенно прошептала она и несмело коснулась своей горячей ладошкой моей щеки.

Я, боясь пошевелиться, впитывал волны тепла, наслаждаясь каждым мгновением нового неизведанного доселе чувства. Окружающий мир перестал существовать. Будто и не было его вовсе. А была только она…

Я бы хотел, чтобы этот миг длился вечность, но, увы, магия была разрушена.

– Ну-ка, сестренка, посторонись!
– радостно провозгласил Барсук и крепко обнял меня.
– Выжил-таки! А мы, видишь, в осаде…

Я, слегка сбитый с толку его напором, рассеяно оглядел двор и кивнул. Краем глаза заметил, что Ласка тоже смущена.

– А где Синичка?
–  спросил я первое, что взбрело мне в голову в этот момент.

– Так спит, - кивнул Барсук на верхние окна дома.

А потом, прищурившись, спросил:

– А откуда ты знаешь, что она с нами? И почему о других девушках не спрашиваешь?

– А зачем мне спрашивать?
– постепенно беря себя в руки, уточнил я.
– Мне и так известно, что вы с ними разделились еще на полпути.

– Никак следы научился читать?
– усмехнулся Барсук.

Он прекрасно помнил, что следопыт из меня никакой.

И, не дав мне ответить, продолжил:

– Пришлось отпустить их. Да еще и лошадей дать. Ты уж не серчай…

Я небрежно отмахнулся. Уже как-то подзабыл, что у меня здесь кое-какое имущество есть.

– Они сказали, что родичи потом лошадей пригонят, - продолжал оправдываться Барсук.
– Хотя, думается мне, что им сейчас не до лошадей будет. Видишь, как нас тут встретили…