Иномирье
Шрифт:
Через несколько минут все было кончено.
Мне было плевать на их жизни. Но я сожалел об упущенной возможности разузнать больше о наших врагах.
От кровавого зрелища меня отвлек Обжора. Он легонько коснулся своим мокрым носом моей ладони.
– Хрн!
Я вздрогнул и шагнул в сторону мертвых детей.
– Уверен?
– спросил я, склоняясь над одним из мальчишек. Самым маленьким из всех.
Харн презрительно фыркнул, мол, сам проверь.
– Что случилось?
– заволновался Ёж.
– Этот еще жив, - ответил я, спешно активируя
Наблюдавшие за мной воины молча расступились. Откупорив пузырек, я поднес его горлышко к бледным обескровленным губам мальчика. Крохотная капля магического эликсира, поднимавшего на ноги даже троллей из Каменного леса, буквально в считаные мгновения впиталась в тонкую кожу.
Взяв ребенка на руки, оказавшегося легким, как пушинка, я перенес его подальше от мертвецов и положил на мешки, а затем для верности активировал еще и логово.
На ладье повисло молчание. Народ замер в ожидании чуда. И оно произошло. Не могло не произойти. Два заклинания плюс зелье - такое поднимет на ноги кого угодно, не говоря уже о человеке этого мира. Малец был практически за гранью, и мне удалось его вытащить.
Цвет лица мальчика менялся буквально на глазах. Держа его за руку, я чувствовал, как участилось его сердцебиение. Первый глубокий вздох «мертвеца» был встречен дружным вздохом всех обступивших нас воинов.
Наконец, глаза мальчишки открылись. Мутным, ничего непонимающим взглядом зеленых глаз он посмотрел на меня.
– Где я?
– тихо спросил он.
– Не беспокойся, - улыбаясь, ответил я.
– Ты в безопасности. Больше тебя никто не обидит. Спи.
Мальчишка мне как-то сразу поверил и, облегченно вздохнув, закрыл глаза. В следующее мгновение он крепко спал.
Я поднял голову и взглянул на завороженно уставившегося на меня Ежа.
– С ним все будет в порядке, - сказал я.
– Когда проснется, надо его накормить. Эти твари высосали все его силы.
Затем я обвел взглядом всех присутствовавших здесь воинов. Их глаза. Что-то изменилось. На меня смотрели по-иному. Будто на совершенно другого человека. Кажется, я понимал, что произошло. Эти люди увидели меня с другой стороны. Оказалось, что я способен не только убивать, но и исцелять.
* * *
Наша победа словно запустила какой-то невидимый механизм. Результат моей задумки превзошел все ожидания. Весть о поражении «хозяев» разнеслась по округе со скоростью ветра. Она достигла даже самых дальних уголков. С юга, запада, востока и севера к нам потекли ручейки из отрядов, готовых сбросить с себя ярмо княжеской власти.
Жизнь в этом крае стремительно менялась. Старые княжеские законы переставали действовать. Люди получили свободу. И - надежду. В лице меня.
Обо мне и моей силе поползли слухи и всякие небылицы. Кстати, которые распускал никто иной, как Ёж и его приближенные. Все эти байки о великом маге и воине постепенно обрастали всякими невероятными подробностями. И чем дальше они
Первое время я пытался возмущаться, но потом просто махнул рукой на это так называемое творчество Ежа. Наша армия росла - и это главное. Кроме того, из столицы доходили интересные слухи. Мол, там в любой момент могло вспыхнуть народное восстание. Правда, я не понимал, как они там собирались воевать против иномирцев.
Скорее всего, такими сообщениями нам давали понять, что в Нортхольме не все так однозначно. Что властью марионеточного князя большинство горожан сыто по горло. И что, возможно, нас готовы поддержать. Так или иначе нынешняя ситуация кардинально отличалась от той, что была несколько недель назад. Оставалось понять, правдивы ли слухи или это был такой хитрый ход со стороны неприятеля.
В общем, наша победа наделала много шуму. К слову, в легендах о той битве, кроме меня и Обжоры, был еще один герой - Лещ. Он, кстати, единственный из наших бойцов, кто умудрился получить травму в тот день. Его так называемое ранение было не менее грандиозным, чем сам герой - упав на палатку, он подвернул лодыжку.
Новоприбывшим в красках и мельчайших подробностях рассказывали о том, как Лещ, выпив немалый бочонок вина и вызвавшись добровольцем, героически отвлекал внимание врага. У костров то и дело слышался заливистый хохот и ржание. Лещ мгновенно превратился в народного героя. Он стал символом. Насмешкой над ужасными хозяевами.
Все понимали, что без меня и Обжоры смех закончился бы кровавыми слезами, но людям был нужен такой герой. Которому удалось после многих лет страха заставить воинов смеяться в лицо опасности.
Нужно ли говорить, что Лещ не просыхал все это время. Сбылась его мечта, все хотели угостить его выпивкой. Он превратился в желанного гостя. На привалах его передавали от костра к костру, где он рассказывал о той битве и пел свой знаменитый военный марш, который с его легкой руки стал главной застольной песней.
Я смотрел на это все и понимал, что именно так и рождаются легенды. Потом кто-то из менестрелей придумает незамысловатую мелодию и меткие слова для песни - и вот уже готово народное сказание.
Что же касается Нортхольма… Все это время усиленно муссируемые слухи о восстании в столице в конечном итоге оказались правдой. Этакой правдой с двойным дном. Дело в том, что за три дня до нашего прибытия к стенам города, к нам прибыл гонец от лидеров восстания с сообщением о том, что Нортхольм свободен от княжеской власти.
В качестве доказательства серьезных намерений и будущего союза нам продемонстрировали отрубленные головы князя и всех его ближников. Кроме того, нас уверили, что все члены княжеской семьи истреблены и отныне городом будет управлять некий совет, в который войдут представители древнейших родов княжества, а также командиры восставших горожан.