Иномирец
Шрифт:
Волшебница оттолкнулась от ствола дерева, и сваленные сучья вспыхнули под ее взглядом веселыми искрами.
– В эпоху оживающих легенд мне недоступна самая красивая из них. Мало того, она оказалась фантомом, порожденным кланом стражников! Бездонные небеса! Есть ли у твоего лекаря в запасе средства от печали, воин четвертого королевства?
Асиана повернула к Логинову лицо, освещенное отсветами набирающего силу огня. Для Асианы и Каина мир изменился в одночасье и помчался вскачь, неуправляемым галопом, увлекая все сущее к неотвратимой катастрофе. Ибо если сбылась одна легенда, цепь событий свяжет ее со всеми остальными в прошлом и будущем. Да, сказка о происхождении Дома у дороги оказалась сказкой. Выпало
– Я думаю, что-нибудь найдется, - заверил ее Владимир.
– Тебе всего лишь подсунули дезинформацию, фальшивку в красивой обертке. Не знаю, как у вас, а у нас - довольно частое явление. Не повод, чтобы так расстраиваться, Асиана. Давайте присядем. У нас, воинов четвертого королевства, принято ценить минуты перемирия и затишья, - он чуть улыбнулся.
Асиана посмотрела на него долгим взглядом, улыбнулась в ответ, подошла к костру и села рядом.
Глава 9 Мудрец и стражник
«Хочу в трехмерность, в трехмерность»!
– отрешенно думал Илья, путаясь в ритме собственных шагов. Словно трехмерная реальность была единственным портом и надежным прибежищем в безбрежном океане нарушенной геометрии пространства. Под ногами снова сыпался песок. Изо рта шел пар.
«Три - отличная цифра. Просто превосходная! Длина, ширина, высота. Раз-два-три. Четыре - много. Время - лишнее, оно все усложняет... Почему я не учил математику? Можно было бы освоить магию цифр, которой владеет Демайтер, пить по утрам свежевыжатый сок из фарфоровых фруктовых стаканчиков, а заодно раскладывать весь мир на действия и функции. Вот например... Дано: четыре мира по девять планет в каждом...»
– Не останавливайся, Илья!
«А вопрос задачи какой?
– спохватился Илья, ускорив шаги.
– Допустим, они должны соединиться. Да! Здорово. Значит, дано: четыре мира по девять планет в каждом. Один, правда, неполноценный. И мир Нежити тоже неполноценный, - вдруг некстати вспомнил увлекшийся Лапин.
– Нет-нет, должны быть какие-то допущения или наоборот, что-то всегда остается за скобками. Не может быть абсолютной точности в высшей математике... Вспомнил! Погрешность. Недоделанность миров называется погрешность».
– Останешься здесь навсегда! Не останавливайся!
Тут Илья тихонько рассмеялся и боязливо огляделся, не заметил ли Демайтер его идиотского хихиканья. Зря он это сделал. Вселенная дышала холодом. Перед глазами все плыло, краски смешивались. Впереди нечетко прорисовывался мерцающий силуэт стражника, перед которым открывался дымный тоннель. Илья закрыл глаза, но шагать вслепую было еще страшнее. Голова все равно кружилась, он постоянно боялся упасть или отстать. Он вытащил из кармана поддельный амулет, который решил носить с собой, пока не пройдет Форпост-плюс, и уставился на почерневшую пирамиду, как на компас.
«Так. Уж лучше задачки. Условия оговорили, можно приступать к решению. Как мне соединить миры в основании пирамиды: умножением или сложением? Логичнее - сложением. Складываем - получаем тридцать шесть, умножаем девять на четыре - все равно тридцать шесть. Фигня какая-то, а не наука! Их еще больше стало. Значит что?
– спросил Илья сам у себя.
– Значит, нужно не одно действие, потому что у нас только промежуточный результат. А где это действие взять? Ага! Складываем между собой цифры, из которых состоит число тридцать шесть. Получаем обратно девять. Тьфу! Хрень какая! Нет, не пить мне сок из цитрусового фарфора, ни фига в математической магии не смыслю.
Он решительно засунул амулет обратно в карман. Умственные упражнения, столь же бессмысленные, сколь и нерезультативные, пошли на пользу: голова перестала кружиться, Илья смело поднял глаза и споткнулся не об осыпающийся край песчаной дюны, а обо что-то упругое и твердое. Задымленная пустыня исчезла внезапно. Илья зажмурился от небывалой четкости изображения. На небольшой поляне стоял бревенчатый двухэтажный дом. Деревья подступали к нему почти вплотную и расступались только с одной стороны, открывая зеркало водоема. Среди вековых сосен терялись береза и лиственница, а густая поросль кустарника с одуряющее пахнущими белыми соцветиями воспринималась как художественное дополнение сомнительной ценности.
Озеро или пруд в десяти метрах от берега серповидно ограничивал поднимавшийся от поверхности пар. И здесь светило солнце! Оно как ни в чем не бывало клонилось к закату, грея лучами кучевые облака. В лесу сгущалась между деревьями легкая золотая дымка. Она топила их в розовом свечении сначала у самых корней, а потом все выше и выше - так, что в нескольких десятков шагов от дома нельзя было разглядеть даже кроны сосен, янтарными стволами устремившихся в небо.
Илья посмотрел вниз. Он стоял на ковре из хвои, кое-где покрытой пожелтевшими листьями. Корни деревьев перекручивались и разбегались во все стороны.
«Где это мы?
– спросил он сам себя.
– Где угодно, только не в Сахаре. Европа, Канада, Россия? Если поискать - в каждой географической зоне найдется такой уголок. Широту еще можно прикинуть, координаты - только время убить».
– Что дальше, Демайтер?
– спросил он мага, остановившегося в двух шагах впереди. Тот, не оборачиваясь, зашагал к двери. Илья - следом.
Самое главное потрясение в отрицательной параллели Илья пережил. Не в чудесном городе на седьмой Провинции, не в Караманте, и даже не в тот момент, когда перекладывал на каталку тело Дмитрия Петровича Палеха, а когда увидел распавшуюся на составные части родную планету. Как только сознание примирилось с мыслью о существовании осколков мира, оно включилось в привычный ритм работы и, не давая сойти с ума, быстро провело аналогии: сверхсветовой прыжок - туманный проход, осколки - зона искривленного пространства-времени, магия - работа с чистой энергией. Как только постулат, что такое вообще возможно был принят, все события и их участники снова заняли отведенные им ступеньки на лестнице познания.
Конечно, это было функционирование на другой частоте, своеобразный «level up», и эмоции вносили значительные помехи. Но предложенная Палехом схема сравнительного анализа с основным допущением о первичности человеческого фактора сработала как предохранитель, не давая безумию ворваться в головной мозг и учинить там беспорядок. И потому Илья со спокойным любопытством глядел на резное крыльцо Дома у дороги, готовый шагнуть навстречу его обитателям.
В девушке, вышедшей из дверей, на первый взгляд не было ничего необычного, кроме свежести красоты и изящества. Асиана не то, чтобы меркла в сравнении с ней... Скорее, она превращалась в профессиональную спортсменку, приглашенную на прием в честь победы на кубке Европы. Тело сильное и гибкое, грудь упругая, попа - закачаешься, мускулатура развита, но не перекачена как у подружки по сборной, которая увлеклась тяжелой атлетикой. И красота, и речь, и ум (а иначе как бы она выбрала правильную тактику для победы?) - все при ней. Но как только на сцену выходит жена министра, осененная принадлежностью к высшему обществу, протягивает тонкую руку с наградой и улыбается - разница между дамами чувствуется так, что кажется, кто-то провел жирную косую черту.