Иномирянка
Шрифт:
В первое мгновение я замерла от шока и неожиданности. А во второе мне не дали опомниться. Он решительно преодолел этот метр, разделяющий нас, наклонился и поцеловал, обхватив руками и прижав меня к себе крепко-крепко.
Пару секунд я растерянно хлопала глазами, что-то туго до меня сегодня все доходит. А потом руки непроизвольно потянулись и обняли его за плечи. Он начал целовать меня с еще большим напором, как человек, наконец получивший желаемое. Его большие ладони гладили мою спину и бедра. А я, получая все большее удовольствие от поцелуя, стала исследовать
Я сама прижалась к нему, и со все нарастающей страстью ответила на поцелуй. Я чувствовала, КАК сильно он меня хочет, и сама распалялась все больше. Мое сердце билось быстрее и быстрее.
Вдруг, как гром раздался звонок моего передатчика. Мы замерли, и я немного отстранилась. Кто может звонить в такую рань? Ведь даже до пробудки есть еще время.
— Не отвечай, — прошептал Адам, целуя меня в висок, и спускаясь поцелуями к шее.
Передатчик прекратил трезвонить, и я постаралась снова сосредоточиться на процессе, проведя рукой по широкой, мускулистой груди. Вдруг снова раздался сигнал, только уже экстренной связи. Его мы не имели права игнорировать, и он еще ни разу не подавался. Выскочив из душа, и обмотавшись полотенцем, подбежала к передатчику. Звонил Эрик. Не включая изображения, ответила, хотя голос, еще немного прерывался. Такая бурная деятельность оставила след.
— Через две минуты ко мне в кабинет. Живо! — рявкнул Эрик и отключился.
Я с недоумением посмотрела на Адама, который тоже вышел из душа. Мы переглянулись, и он кивнул:
— Ну торопись. Значит что-то серьезное.
Я с реактивной скоростью обтерлась полотенцем, и надела домашние штаны и футболку. Облачиться в форму, уже не было времени. Собрав влажные волосы в высокий хвост, побежала к куратору.
Подлетев к кабинету Эрика, чуть притормозила только у самой двери, постучалась и, услышав разрешение войти, открыла дверь.
Эрик был в "домашней" одежде, видимо, тоже не успел переодеться. Я закрыла за собой дверь и встала по лиреанской стойке смирно, расставив ноги на ширину плеч и скрестив сзади вытянутые руки в замок.
Эрик был зол. Очень зол. Он расхаживал по кабинету и когда взглянул на меня, появилась мысль, что меня сейчас будут медленно расчленять.
Сразу попробовала вспомнить все свои прегрешения, да вроде таких не наблюдалось, что вызвало еще большее недоумение ранним вызовом и его состоянием.
И тут, началось.
Эрик орал так, что стекла звенели. Только через несколько минут, я поняла, что основная причина недовольства — не сдача норматива позавчера. У меня было свое мнение по поводу этого: я думаю, что нам поставили уж слишком высокие показатели, заведомо не выполнимые, но может, мы и действительно не очень старались перед выходным.
Эрик разошелся так, что в порыве гнева смахнул со стола информационные панели, которые с громким звуком разлетелись по полу.
Тут
Неожиданно раздался сигнал пробудки. Эрик сжав руки в кулак, тяжело дыша, пытался взять себя в руки:
— Свободна курсант Смирнова. Идите и собирайтесь на завтрак, а все нормативы вы сегодня пересдадите.
Я отдала честь, приложив правую руку, сложенную в кулак к сердцу и вышла.
Войдя в свою комнату, увидела Адама, сидящего на кровати и ждущего меня. Когда открылась дверь, он обеспокоенно поднялся и подошел ко мне:
— Так что случилось? Почему по экстренной вызывали?
Я пожала плечами, села на кровать и только после этого ответила:
— Наш куратор ругался за не сданные нормативы.
Адам сморщил лоб, вспоминая:
— Это позавчера, которые были?
— Ну да, — вздохнув ответила я. На душе было погано.
Адам подошел и сел рядом:
— А почему только тебя вызывали? Ведь нормативы мы втроем не сдали. И почему в такое время? Он бы мог нас пропесочить всех вместе на утренней тренировке.
— Я не знаю, Адам, почему. Он не объяснил. Как только я вошла, стал орать про нормативы и все на этом…
Я сидела на кровати, положив руки на колени, и задумчиво крутила колечко на пальце. Мне было действительно плохо. Во-первых, вчерашний вечер в баре, разбивал все мои надежды на симпатию Эрика ко мне, во-вторых, то, что произошло сегодня утром, вообще не вписывалось ни в какие ворота.
Адам сидел рядом, так что наши плечи соприкасались, и некоторое время смотрел на мои руки, потом перевел взгляд на свои, и тоже повертел кольцо.
— Карин, а ты никогда не пробовала снимать колечко?
— Нет, — удивленно посмотрела на Адама. — Зачем? Это же для нашей безопасности.
Адам грустно улыбнулся.
— Я вот тоже раньше не снимал. А ты помнишь принцип действия этих колечек?
Я покопалась в памяти:
— Ну да, они реагируют на изменение сердечного ритма, во время волнения сильного, ну и т. д.
— Верно, а теперь вспомни, чем мы занимались, когда прозвучал вызов передатчика, и что ты в это время чувствовала…
Я покраснела от напоминания о душе. И вспомнила. Да, ведь мне начинало все это нравится, и сердце учащенно забилось… Я перевела удивленный взгляд на Адама.
— Ты думаешь….
— Да, думаю, что колечко уловило наши, скажем так, неспокойные сердцебиения, и куратор, почему-то решил нам помешать. С чего бы это?
И усмехнувшись, посмотрел на меня, а я, не выдержав его взгляда, опустила глаза на руки.
А Адам продолжал:
— А ты пробовала когда-нибудь его снять?
— Неа.
— Попробуй, — и таким низким волнующим голосом это было сказано, что меня опять накрыло смущение, и щеки заалели.
Я потянула колечко с пальца, но не тут-то было. Оно свободно располагалось на фаланге, абсолютно не пережимая, однако попытка его снять не увенчалась успехом. Я потянула его сначала несильно, затем удвоив усилия. Бесполезно. Подняла глаза на Адама и встретила его горящий взгляд: