Иностранка
Шрифт:
Но вот машины тронулись. Густав долго искал место у тротуара, где можно было бы приткнуться, и наконец нашел. Он вышел из машины, осмотрел ее кузов и с облегчением вздохнул. Все цело, надо только заменить стекло. Завтра он встанет пораньше и займется ремонтом.
Вдруг к машине подбежал высокий человек лет тридцати, в коротком пальто, с узким лицом, на котором темнели маленькие усики.
Он был взволнован.
Человек постучал пальцем по ветровому стеклу и спросил:
— Были на площади Республики?
— Был, — ответил
— Все видели?..
Густав ответил что-то неопределенное.
— А ну, садитесь на свое место, — скомандовал человек с усиками. — Я сфотографирую вас сквозь простреленное стекло! Скоро вас увидит весь Париж! Прекрасная реклама! Все будут искать машину с простреленным стеклом!..
Густав подчинился. И даже не потому, что ему хотелось попасть в газету, а просто из солидарности к этому репортеру. Каждый делает свое дело, и если это не ущемляет твоих собственных интересов, ему надо помогать. Разве трудно занять свое обычное место в матине и наклонить голову так, чтобы правый висок пришелся на уровне пробоины? Пусть все знакомые увидят, в какой переделке он побывал. Можно себе представить, как будет взволнована мадам Жубер! А Мадлен, чего доброго, станет в школе героиней дня, ведь ее отец был под угрозой смерти!
Репортер вытащил из внутреннего кармана пальто маленький фотоаппарат и навел его на машину.
Густав принял молодцеватый вид. Он пристально смотрел на пулевое отверстие в стекле и неестественно улыбался.
— Перестаньте улыбаться! — прикрикнул на него репортер. — И не смотрите в аппарат. Я фотографирую вас не для вашего семейного альбома!..
Густав не успел рассердиться, как репортер уже отщелкал два снимка.
— Прекрасно! — сказал он, залезая в машину. — Теперь едем в редакцию, а по пути вы расскажете мне все, что видели!..
— Я ничего не видел!
— Ну, тогда расскажете, что слышали!..
Два часа спустя в киоске у Эйфелевой башни Густав купил свежую газету. На первой странице был напечатан его портрет, снятый сквозь простреленное стекло. Впервые в жизни газета обратила на него внимание, и, хотя имя Густава в отчете не было названо, он почувствовал себя значительной личностью.
Ему казалось, что теперь пассажиры будут узнавать его, ловить на всех перекрестках и расспрашивать, что он знает об ограблении ювелирного магазина.
Но почему-то все получалось наоборот. Увидев дырку в стекле, многие пугались и брали другую машину. А один старик отшатнулся, пробормотал:
— Нет, это не для меня! — и быстро пошел прочь, хотя сам перед этим остановил машину Густава.
Перед вечером на Елисейских полях к Густаву сели два человека и назвали одну из улиц в стороне Шуази ле Руа. Вот удача! Густав отвезет их и заодно заедет домой.
Пассажиры тихо разговаривали между собой. Густав не имел обыкновения слушать, о чем беседуют сидящие позади него люди. Он погружался в свои мысли и заботы, но то, что они говорили, невольно насторожило
В коротких, односложных фразах, которыми они обменивались, был, несомненно, заключен какой-то тайный смысл.
Тот, что сидел слева, с сединой на висках, имел весьма респектабельный вид.
— Как, по-твоему, он согласится? — спросил он у своего молодого спутника, одетого в серый костюм; его темные волосы, тщательно зачесанные, блестели.
— Мне кажется, согласится, — ответил молодой человек. — У него нет другого выхода. Но сумма слишком велика!..
— Надо выждать.
Они помолчали. Потом опять заговорил человек с сединой:
— Андре в этом деле был слишком неосторожен!
— Но ведь номер машины так и не установлен!
— Я в этом почти убежден!.. Однако Андре не должен был так рисковать!..
В этот момент говоривший, видимо, заметил пробоину в ветровом стекле машины. Он подался вперед к Густаву.
— Кто послал вам свой привет, месье? — шутливо спросил он.
— Да вот сегодня на площади Республики!.. — ответил Густав.
За его спиной зашелестела газета.
— Это ваша фотография в газете?.. — спросил молодой человек.
— Моя! — с гордостью ответил Густав. Наконец-то обратили внимание!..
— А что там произошло?!. — поинтересовался господин с сединой.
— Ограбили ювелирный магазин, — сказал Густав.
— Кто же? — спросил молодой человек.
— Не знаю, месье!..
Пассажиры замолчали, но в зеркало Густав увидел, что они обменялись многозначительными знаками. Движением руки человек с сединой приказал своему спутнику прекратить этот разговор. Тот откинулся к спинке сиденья и стал смотреть в сторону…
— Скажите, месье, — любезно и даже предупредительно обратился к Густаву старший из пассажиров. — Хотели бы вы заработать довольно много денег?
— Сегодня я понял, как это делается! — сказал Густав.
Пассажиры засмеялись. Старший навалился грудью на спинку переднего сиденья и задышал Густаву в затылок.
— Не могли бы вы дать некоторые показания? — спросил он.
— Какие, месье?
— Ну, например, что вы видели одного из нападавших и потом опознали его? Нет, это не должен быть тот, что сам нападал. Он мог сидеть в машине и подавать кому-то знаки. Этого было бы совершенно достаточно…
Густав привык к разным неожиданностям. Не раз ему в машине делали предложения, от которых за километр пахло преступлением. Но всякий раз он решительно отказывался. Сейчас от него явно хотят, чтобы он дал ложные показания против какого-то человека, направил следствие по неправильному пути. Кто он, этот человек? И кто они, эти люди, которые так настойчиво втягивают его в авантюру.
— Я не очень уверен, месье, в том, что видел человека, который подавал знаки, — сказал он уклончиво.
— Но ваша уверенность может окрепнуть, — сказал старший, — если вы постараетесь вспомнить…