Иной край неба. Дилогия
Шрифт:
'Колись, швайне партизайнен! Что хотеть сказать ваша писателъ тута?!' - орал в моём воображении шеф гестапо.
– 'Где мои щипцы?! Где раскалённые иглы? А, вот они! Сознаваться, проклятый партезайнен, что сказать хотеть ваша писателъ!'
Как по мне, так вопрос этот столь часто стоит мученическим столбом на уроках литературы, что давно пора уже ввести всем писателям обязательное условие: чётко напиши, чего сказать хотел, прямо вот тут - в самом начале! Как делал славный наш баснописец Крылов:
'Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна!' - и далее собственно произведение.
А ещё лучше сделать так: вот приносит писатель свою рукопись в редакцию, надо сразу его с пристрастием спрашивать, помахивая перед носом дулом пистолета, хотел ли ты чего сказать в своём произведении, умник? Хотел, да?! Так заведи себе блог в интернете и там это скажи - прямо и честно! В газету напиши, если уж совсем приспичило тебя! Отрубить ему пальцы, швайне партезайнену! И расстрелять, сразу, как сознается, что он там сказать хотел, и с целью низвержения чего именно! Следующий! Хотел чего сказать в своём произведении?! По глазам бесстыжим вижу, что хотел! Так чего же прямо не сказал, сволочь?! Ррррастрелять! Следующий! Помер с перепугу? Молодец! Сэкономил бумагу - спас дерево! Следующий!!
– Алексей! Ты вообще меня слушаешь?
Ох, ты ж! Домечтался!
– Эм... ну... мне представляется совсем простая штука: писатель тут нам просто рассказал занятную историю. А уже читатель в акте сотворчества открывает для себя лично глубины смысла.
– Вот, значит, как!
– всплеснула руками учительница. А я почему-то решил было, что она так согласие со мной выражает.
– Ну, а то!
– развил я успех.
– Было бы у писателя что сказать - он бы, как честный человек, так бы прямо сразу и сказал! А то и на плакате бы написал, и в пикет перед мэрией вышел бы! На худой конец, дал бы объявление в газете: - 'Хочу честно всем сказать...' и далее по тексту.
– Немедленно прекратил порочить литературу, и ронять мою веру в ваше поколение!
– остановила меня наша литераторша.
– Мы сейчас вообще на другой вопрос ответ ищем. На тот вопрос, который ты, Алексей, только что тут проспал. Тебе не стыдно?
– 'Если, оглядываясь на свои поступки, видишь, что уроки сделал, то отчего ещё можно стыдиться или испытывать страх?' - немножко перефразировал я Канфуция. Мой Конфуций, однако, учительницу не впечатлил, и она спросила:
– Повторяю вопрос: что такое 'полёт'?
Пф! Фигня вопрос! Я-то испугался!
– Самостоятельное движение объекта в газовой среде, - выдал я, ни тени не сомневаясь.
– Алексей, скажи, по-твоему, ты сейчас на каком уроке?
– Э... литературы. А в чём подвох?
– А почему ты выдаёшь мне на уроке литературы цитату из учебника физики? Вопрос был: что такое полёт, по мнению героя книги?
А, вот в чём подвох! Герой. А кто у нас нынче герой книги? Что-то я прослушал, про какую книгу вообще речь-то идёт. Эм. Ну, ведь герой - он во всех книгах положительный же, да? И правильный - пример же для всех. И наверняка не дурак! А значит, герой правильно про полёт всё понимает! Так что моя задача: выдать лирическое и героическое переосмысление понятия 'полёт'. Я принялся за дело с энтузиазмом Винни Пуха, заслышавшего заветное 'ж-ж-ж'.
– Полёт - это смелый вызов
– заявил я.
– Садись, горе моё, - вздохнула учительница.
– Отчаянный шаг к свободе из оков земного притяжения!
– не сдавался я.
– Не угадал!
– осадила меня литераторша, но это только распаляло яростный огонь в моей душе! Как так то?! Правда - на моей стороне! А раз дело моё правое, отступать нельзя!
– Полёт, это движение крылатой души в стремлении возвыситься над обстоятельствами!
– меня уже несло на волнах вдохновения. Душа моя уже била крылами, и я готов был броситься в небо, назло всем рождённым ползать и презирать вдохновенные порывы!
– Садись уже на место!
– Как вы не понимаете?! Вот герой книги - он же со мной солидарен! Мы же с ним одним воздухом! Родственные души! Полёт - это же наипотрясное достижение человеческого гения! Вы знаете, что даже когда Братья Райт уже демонстрировали свои полёты, их продолжали считать обманщиками, из убеждённости в том, что аппараты тяжелее воздуха не могут летать по объективным физическим причинам! А Можайский?!
– При чём тут Можайский и братья Райт?!
– всплеснула руками учительница литературы.
– В книге...
Но я не сдавался! Я подошёл к первой парте, аккуратно отодвинул в сторону книжки, и влез на парту, обращаясь к классу:
– Вы должны - каждый - сами испытать это хоть раз в жизни! Набраться смелости, и сделать шаг наперекор приземлённой обыденности! Вот что такое полёт!
И, растопырив руки в стороны, я смело спрыгнул с парты на пол.
– Что за наглость!
– возмутилась учительница.
– Вот именно!
– обратился я к ней торжественно: - Именно наглость! Дерзость! Вот что такое - полёт! Дерзкий вызов законам! Законам всемирного, заметьте, тяготения! Гордый взлёт, и неминуемое возвращение к земле - как расплата за дерзость! Думаете, Икар не понимал, что не сможет продержаться в воздухе вечно?!
– Причём тут Икар?
– опять всплеснула руками учительница.
– Мы сейчас другое произведение изучаем!
– Всё он понимал!
– вступился я за Икара.
– И сознательно шёл на свой подвиг! Полёт - это порыв! В светлый мир обетованных небес! Дерзновенная мечта! И... всё такое. Вот.
Я выдохнул, и почувствовал, что вдохновение иссякло. Кажется, я всё перебрал! Не может быть, что бы тот книжный герой, которого они сейчас изучают, что-то ещё мог от себя к сказанному мной добавить! Да кто бы он ни был! Смысл понятия 'полёт' от этого не изменится.
– У меня всё, - скромно закончил я.
В классе раздались сдержанные смешки и хлипкие аплодисменты.
– Потрясающе, - вздохнула учительница и улыбнулась.
– Садись уже, наконец. За то, что сумел сформулировать собственное мнение - пять. За изложение, в общем, тоже, пожалуй, пять. За прыжки по партам на уроке оценку снижу - дабы прочих вдохновенных поэтов не поощрять. Что ещё? Ах, да. За знание материала - неуд. Ты книжку даже не открывал. И за то, что учителя на уроке не слушаешь - тоже неуд. Итого, в сумме у меня выходит... скромный трояк с большим минусом! Ладно, только по доброте моей души минус уберу!