Иной разум. Тетралогия
Шрифт:
Чтобы не концентрировать внимание на окружающих деталях чуждого интерьера, он поравнялся с Дрогом, решившись заговорить с ним.
– Это не похоже на казарму, – произнес он, с трудом заставив свои голосовые связки воспроизводить непривычные фонемы чуждого языка.
– Не казарма, – коротко ответил Дрог. – Инкубатор.
– Андрей, – позвал Доминик Лозина.
Тот поравнялся с ними, благо ширина ребристого коридора позволяла-идти рядом.
– У меня горло не выдерживает. Поговори с нелюдем.
– Что тебя интересует, командир?
– Он заявил, что мы находимся
Лозин перевел вопрос.
Доминик ожидал короткого утверждения, но Дрог по непонятной причине пустился в шипящие пояснения.
– Инкубатор расположен ниже, – выслушав его, перевел Андрей. – Там действительно выращивают боевых особей. А мы направляемся в залы спящих.
– Ты не чувствуешь тут подвоха? Слишком уж он покладист.
Лозин не стал обращаться за разъяснениями к Дрогу.
– Ты не понимаешь образ мышления ксенобиан, – ответил он Доминику.
– Ну, так поясни. До меня все еще не доходит, – меньше суток назад мы были готовы порвать горло друг другу… Он думает, что в обмен на заложников мы поделимся с ними ресурсом Мира? Где мотивы? Я не вижу их, Андрюша, хоть убей. Вчера была война, и вдруг мир. Ты оглядись – их десятки, сотни… Он не понимает, что, выиграв бой за компьютерный центр, мы проиграли все остальное? Или для него тайна, что людей сейчас можно пересчитать по пальцам?
– Дело не в распределении ресурсов, командир, – голос Андрея вдруг зазвучал глухо, будто он в напряжении ждал какого-то события.
– А в чем?
– В ком… – поправил его Лозин. – Во мне. В моей памяти, в посланиях адмирала.
– Хочешь начистоту? – Ван Хеллен искоса посмотрел на Андрея. – Я ничего не понимаю. Этим записям много лет. Что произошло после обрыва связи – неизвестно. Где сейчас находится «Тандем»? Что нам проку от этих знаний, если Мир остается Миром и нам жить в его скорлупе до скончания века?
– Я так не думаю, командир. Если системы «Тандема» выдержали Внешнюю Атаку и наш межрасовый конфликт, значит, корабль имеет огромный запас живучести. История регресса обратима. Мы можем вернуть знания, это очевидно, и, обладая ими, восстановить «Тандем».
– Андрей, оглядись вокруг. Зачем им люди? Неужели твой Дрог не понимает – одно последнее, незначительное усилие, и они станут тут полными хозяевами?
Лозин отрицательно покачал головой.
– Им не справиться в одиночку, – с уверенностью возразил он. – Подавляющая часть систем управления построена на основе наших технологий Только люди могут эффективно управлять всем комплексом «Тандема».
– Тогда почему мы столько лет бились насмерть? – Задал Доминик не дающий покоя вопрос. – Где логика?
– Ее нет, – согласился Андрей. – Виной всему Внешняя Атака, которую, вне сомнения, провели ИНЫЕ, командир. Почему они не завершили ее полным уничтожением «Тандема», непонятно, но основные системы отключились, практически весь экипаж погиб, от него остались отдельные люди и ксенобиане, дезориентированные, запертые в отсеках, разделенные вакуумом, вынужденные бороться за каждый глоток воды и воздуха. Какое-то время разгерметизированный смежный сектор
– А зачем, мрак их всех раздери, ксенобиане решили захватить смежный сектор? – насупился Доминик. – Ты разве не видел их линии укреплений?
– Дрог все объяснил мне, – стараясь сохранять спокойствие, ответил Андрей. Сейчас ему приходилось общаться с Ван Хелленом очень осторожно, выдавая ему информацию малыми дозами, чтобы нечаянно не спровоцировать командира на новый срыв.
– «Тандем» нес на борту два сменных экипажа. Ксенобиане не нуждаются в криогенном сне, жизнь их разумных особей коротка по сравнению с нашей, но их выручает наследственный механизм общей генетической памяти. Каждый из новорожденных обладает опытом и реальными воспоминаниями прошлых поколений. Они – общественный разум, в отличие от нас, индивидов.
– Ты не ответил на вопрос, Андрей. Почему Чужие решились на захват смежного сектора?
– По словам Дрога, криогенные залы со спящими людьми находились в их части «Тандема». Когда проектировался корабль, возможность аварии на борту не исключалась, поэтому каждая камера имела дубль-систему, но уже не человеческую, а ксенобианскую, понимаешь?
– Хочешь сказать, что ксеноморфы боролись не только за собственное выживание, но и за благополучие спящих? – оторопело переспросил Доминик.
– Выходит, что так.
– Почему они просто не разбудили их?
Отвечать на вопросы Ван Хеллена становилось все труднее. Андрею казалось, что он скользит по предательской наклонной плоскости, рискуя в любой момент потерять опору. Дрог многое рассказал ему, не пытаясь утаить известные ему события или завуалировать мотивы, но Андрей понимал: мало пересказать хронологию событий, нужно сделать это так, чтобы командир хотя бы на секунду взглянул на ситуацию глазами извечных врагов…
– У них своя психология, в корне отличающаяся от нашей. В отличие от людей, Чужие не забыли обязательств, взятых перед стартом «Тандема». Сохранить жизни спящего экипажа для них было столь же важно, как выжить самим – Он говорил медленно, стараясь тщательнее подбирать слова и формулировки. – Однако люди, при повторном контакте, состоявшемся спустя годы после Внешней Атаки, не захотели слышать ни о дублирующем экипаже, превратившемся для них в миф, ни о распределении ресурсов, с учетом двойных потребностей ксенобианского сектора.
– То есть они хорошие, а мы плохие, да? – В голосе Ван Хеллена прозвучало возмущение такой трактовкой событий. – Послали бедных ксеноморфов куда подальше, и те рассудили, что нас следует истребить, как последних отморозков, и только после этого будить экипаж?
– Ты утрируешь историю. Но в деталях ее, наверное, не помнит никто, разве что Чужие, которым ты не желаешь верить.
– Не желаю. Если бы они не полезли в смежный сектор, не было бы войны.
– А что им оставалось делать, когда на первых порах люди забрали ресурс «Тандема»?