Иной разум. Тетралогия

Ливадный Андрей Львович

– Я все равно не понимаю, как возможно возродить давно погибшие существа?!

– Их не требовалось возрождать, в том все и дело, – хмурясь, ответил Фринцгольф. – Они прошли очень долгий путь развития и на каком-то из этапов научились оцифровывать свои сознания, по крайней мере, мне именно так видится апогей их прогресса.

– И наши предки знали об этом?

– По-видимому, да, если раз совершили долгий межзвездный перелет, основали колонию, сразу же развернув в зоне освоения сеть надежно защищенных исследовательских

центров.

– Откуда ты об этом узнал?

– Я Просвещенный, если ты помнишь, – Юрген тяжело вздохнул. – Видишь, все получается, как я и говорил: у тебя только вопросы, без тени понимания моих ответов. Попробую объяснить. Совсем недавно ты был одержим вторым сознанием, но я – нет. Во мне не возродилась еще одна личность, но постепенно стали приходить знания, далеко опережающие наше время. Я ими воспользовался, к несчастью для всех, стал исследовать Святилища, внедрять новые технологии.

– Значит, они на самом деле источник безумия?!

– Все гораздо сложнее. Источник безумия – разрушение Святилищ. Но давай попытаемся говорить обо всем по порядку. У нас под ногами, на большой глубине, покоится стертый временем город иных, – так наши предки называли коренных обитателей планеты. Когда-то их техносфера полностью поглотила этот мир. – Юрген говорил медленно. – Знаешь, Максим, правда тебе совершенно не понравится. И вряд ли накопленные мной за десять лет знания что-то изменят. Может, давай оставим эту тему? Лучше покажи, что там за устройства у тебя?

– Ну, уж нет! – вспылил Шустов. – Раз начал, говори!

– Как хочешь. Я попробую предельно упростить технические моменты. Мне продолжать? – он испытующе смотрел на Максима.

– Я слушаю.

– Постарайся усвоить, в происходящем нет ничего мистического. Века регресса сформировали религию, ведь люди не могли игнорировать факт – в сознании некоторых пробуждались вторые рассудки. Это выражалось в разных формах. Иногда происходило внезапное получение запредельных для своей эпохи знаний, – именно так случилось со мной. К сожалению, чаще всего наступало помешательство и смерть. Некоторые становились одержимыми, – их личность замещалась вторым сознанием. На протяжении веков такие случаи происходили редко, не вызывали глобальных потрясений.

– Как вторые сознания проникают в наш рассудок? – Максим перебил Юргена.

– Для них распахнуты двери, – недовольно ответил Фринцгольф. Он не любил, когда его перебивали.

– Не понимаю! Ты можешь выразиться яснее?

– Могу, – Юрген вновь щелкнул переключателем.

В помещении вспыхнул свет.

Максима пробила дрожь. Только сейчас он заметил вмонтированное в стену, обрамляющее вход устройство. Точно такое же, как было на хуторе!

Он прекрасно помнил, чем тогда все закончилось.

Неужели я снова попал в плен иллюзий?! – обожгла мысль, но Юрген покачал головой, привел в действие часть аппаратуры. Раздался

низкий басовитый гул.

– Встань в дверном проеме.

Максим с опаской взглянул на вмонтированное в стену устройство, усмехнулся.

«Чего я боюсь? Если меня снова «глючит», ничего страшного не произойдет. Спустя время очнусь», – он представил, как придет в себя на холодном полу, среди луж воды, в давно заброшенном бункере, где нет никого: ни Славы Бекетова, ни Юргена Фринцгольфа, ни Ричарда – загадочной человекоподобной машины.

«Пусть все случится побыстрее», – с этой разочарованной мыслью он сделал шаг к двери, замер, ожидая, когда же воображение перестанет играть с реальностью?

Его окатило ощущение тепла.

В паре метров от Максима, над низким круглым постаментом вдруг сформировалось голографическое изображение человеческой фигуры, по нему пробежала полоска изумрудного сияния, затем внезапно голограмма видоизменилась, теперь она сформировала увеличенную модель мозга, выделив в его структуре два симметричных участка, расположенных в височных областях.

Оба выделения подсветились алым, затем вдруг потускнели, стали светло-коричневыми.

– Полагаю, наши предки столкнулись с необычной задачей, – произнес Юрген. – Цивилизация иных угасла, ее стерло время, но осталось множество артефактов, в том числе и не подверженные тлену искусственные нейросети, содержащие сознания существ, постепенно утративших интерес к жизни, после глобальной киборгизации своих тел. Они перешагнули черту, в погоне за вечностью, превратились в чистые сознания, постепенно утратили не только способность испытывать эмоции, но даже саму память о них.

– Как это связано с нами? Почему их называют Прототипами?

– Желание получить технологии иных столкнулось с неразрешимой задачей, – как прочесть информацию с сохранившихся нейроматриц? – Юрген жестом указал на выделенные участки головного мозга. – Решение нашли. Ни одна даже самая мощная и продвинутая кибернетическая система неспособна интерпретировать данные, полученные из искусственных нейросетей. Тогда и были созданы мы – генетически усовершенствованные люди, обладающие дополнительными областями мозга, куда, при помощи специально разработанной аппаратуры, записывалась нейроматрица личности. У каждого из испытуемых был свой прототип из числа иных.

– Не вижу смысла! – Максим выглядел совершенно растерянным, окончательно сбитым с толка.

– А он есть! Человеческий мозг адаптивен! Информация, размещенная в нем, не будет лежать мертвым грузом, наш рассудок попытается ассимилировать ее! В этом заключался весь смысл эксперимента. Сознание иного существа должно было проявить себя рано или поздно, хотя бы в виде отдельных обрывочных воспоминаний, зрительных образов, неожиданных всплесков «гениальности», когда испытуемый вдруг начал бы оперировать знаниями, полученными от другого рассудка!