Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы.
Шрифт:
провести первый обмен. Ранним утром, пока на карьере нет
начальства, технарь должен туда смотаться и обмен провести.
Ну а я его подожду дома, и потом уже все вместе, включая
Владимира, поедем на работу.
Утром школьный завхоз не дал мне выспаться, разбудил в
восемь часов. Явился в рабочей робе, с рюкзаком, и
претензиями:
«Обещали на работу отвезти, а сами дрыхните!»
«Еще наработаешься», - буркнул я, потягиваясь в кровати.
И
одеваться, умываться, готовить завтрак. Чем выводил
Владимира из душевного равновесия - так он рвался в землянку.
Но без бензина работа не получалась, поэтому я тянул время в
ожидании технаря – должен вот-вот появиться.
Появился через полчаса, когда Владимир уже не находил
себе места, и веселым: четыре полные канистры стояли в
люльке.
«Тары не нашлось», - поплакался технарь, - «мог бы
больше привезти!»
«В артели меня из-за камней с золотишком гнобили –
правильными себя показывали! А сейчас сами бензин воруете!» -
выплеснул Владимир накопившийся негатив, и на всякий случай
от Доки отвернулся. Что бы в глаза не смотреть. Тот, конечно,
оставить такие слова без внимания не мог:
«Не нравится – можешь в партии оставаться. Обойдемся
без твоей помощи», - повернулся ко мне с предложением, -
«Погнали работать, а этот», - кивнул на Владимира, - «пусть
домой топает, к бабе в кровать еще успеет. На мотике для него
места нет – канистры в люльке стоят!»
«Мужики, вы чего?» - испугался завхоз, - «В выходные я с
молотилкой работаю, а вы отдыхаете! Только меня к ней
отвезите!»
«Ну да! Тебя отвези, потом привези! Много хочешь! Проще
самим поехать и поработать, что б золотишком с тобой не
делиться!» - продолжал Дока, с хитрецой поглядывая в мою
сторону. Владимир на глазах побледнел, потом посинел, и с
придыхом выдавил:
«Друзья называются! Жизни мою и дочки ломаете, и еще
радуетесь!»
На что Чапа неожиданно завыл, а потом громко начал
меня с Докой облаивать. Показал, кто из нашей троицы прав, а
кто виноват. Я и Дока рассмеялись, Владимир криво улыбнулся,
и технарь дал ему совет:
«Скромней себя веди! Для тебя же с бензином бартер
проворачиваем, между прочим, за самогонку, свою личную,
которой у тебя нет и никогда не будет!»
«Водкой вклад сделаю!» - воодушевился Владимир, -
«Жена иногда домой бутылку приносит!»
«Сделаешь», - с удовольствием согласился технарь, -
«Только мы ее самогонкой заменим, а саму – выпьем!»
Через
Дока вез Владимира с Чапой на коленях, и бензин к молотилке,
я рулил к луже, куда технарь подъедет попозже, предварительно
объяснив своему пассажиру, что и как он должен в землянке
делать, на что обращать внимание, где сидеть и куда смотреть,
что бы его никто посторонний не прихватил за работой.
К вечеру из оставшегося на луже истертого материала
золото мы отмыли, наполненный водой шланг с обоих концов
заткнули затычками, и спрятали в луже, где он погрузился на дно
и из вида исчез.
«Пока тепло – здесь будем золото отмывать. Очень
удобно, водички много, сама бежит. И следов не остается – песка
и без нас хватает. А будка все ж на проселке стоит, в месте
видном. Да и движок нужно в ней ставить, что бы воду из
скважины поднимать. Сплошные заморочки».
«Это точно», - поддержал я умную идею, - «повезет - до
морозов все и успеем».
В партию вернулись вдвоем, оставив Владимира, как
раньше и договаривались, на ночь при молотилке. Не знаю, как
этот тип договаривался со своей женой, далекой от любых кроме
школьных дел, но поздно вечером она ко мне зашла, и долго
нудно выведывала, где ее муженек, и что за дела у него ночью в
«безлюдном и опасном» месте. Не знаю, что больше: или за
здоровье муженька переживала, или выведывала, не к бабе ли
на стороне он подался. Как мог – душу завуча (или завучихи?)
успокоил.
Часть сорок девятая.
Воскресенье стало знаменательным днем – именно с него
наше производство можно считать налаженным, утрясенным в
нюансах. Нечего больше придумывать, менять, переделывать.
Окончательно определили, что до снега, когда следы мотоцикла
никак не скроешь, истертый материал будем возить к луже, по
возможности работать по две смены, с ночевкой возле молотилки
по крайней мере через ночь на другую – это я с Докой. Владимир
же работает на общее дело полные субботы и воскресенья, без
каприз и жалостей на усталость. И дело пошло.
Через пару дней освободившиеся пробные мешки Дока
привез к себе в сарай – не выбрасывать же добро в поле. И как
оказалось впоследствии – правильно, что это сделал. Я же у него
забрал железную коробку с отмытым золотом, которого было уже
прилично, и надежно спрятал у себя в огороде. На всякий случай,