Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы.
Шрифт:
необременительным способом дополнительного заработка. Но
не все же – очаровательная официантка к таким дамам точно не
относится, за что симпатии мои к ней сразу же выросли. Но все,
что я мог – это ограничиться советом, если не просто отговоркой:
« Понимаю и сочувствую. Но мужики не все паскудники.
Главное – не спешить, вас обязательно хороший человек
заметит, и работу предложит достойную».
«Ждать такого, как вы?» - улыбнулась моя симпатия.
«
выбором, уже поднимаясь из-за стола, - «только помоложе.»
Мы еще раз улыбнулись друг другу, кивнули головами в
знак расставания, и я с сожалением забегаловку покинул, с
невольно пришедшими в голову мыслями на тему соотношения
продемонстрированных мне здесь, сейчас, приятных и
отвратительных черт новых для страны капиталистических
отношений. Много раз я к этим мыслям возвращался, но
окончательно для себя так и не решил: капитализм для нас
благо, или же рано или поздно выродится в уродину, в какую
страна превратилась при коммунистах?
Полного спокойствия, уверенности в будущем, лично у меня
нет. Как никто в мире мы можем опошлить и извратить все, что
там для нас капитализм, принесшей Европе комфорт и
процветание! Мы же другие, у нас всегда и во всем свой путь! За
что нас никто не понимает, а многие на всякий случай не
перестают опасаться.
Часть первая.
Как объяснить, почему в семнадцатом году самодержавие и
основы капитализма уничтожались малограмотным народом в
гражданской войне несколько лет, а в наше время такой же
процесс, только обратный – из социализма в капитализм – прошел
быстро и гладко? Причем с полным падением моральных устоев
большинства? Мы что, перекушали братства и равенства,
честности и верности, а принцип один за всех и все за одного,
позволивший победить в Великой Войне, как уж плох? Трудно
согласиться, но перерождение в худшую сторону прошел каждый из
нас. В том числе и я, и шло оно неумолимо, по воле обстоятельств,
а никак не по собственному желанию.
В эту жуткую молотилку в числе первых попали организации
чисто бюджетные, конечный продукт которых невозможно
реализовать на рынке. Неинтересными стали и геологи, ненужными,
даже лишними, и финансирование урезалось с каждым годом и при
любой возможности. А в камералках по всей стране шли
бесконечные споры на тему что делать и что ждет впереди. Не
знаю, как в других, но в нашей партии никто увольнялся не хотел, и
новое местечко не подыскивал. Да и бесполезным
геологических организациях свободные вакансии давно
отсутствовали, а уходить на сторону большинство побаивалось, все
на что-то надеясь.
Я понимал, что ситуация вот-вот изменится, и пора уже не
думать, а действовать - договариваться, куда в случае форс-
мажора податься. Конечно, куда-то с близкими к геологии
условиями существования. Выбор был минимальным: только в
рудодобывающие организации, при которых всегда ведутся
разведочные работы. Таких в ближнем окружении нашлось
несколько, в том числе две привлекательные: занимались
добычей золотосодержащей руды, очень нужной для страны, а
потому имели отличные перспективы существования при любой
смуте. Но, оказалось, и там работников хватало своих, а стало
быть, с моими надеждами получался полный облом.
Честно говоря, мне повезло. Как-то в конце апреля я зашел
в кабинет к Игорю Георгиевичу, главному геологу. Как один из
руководителей партии, он раньше подчиненных узнавал о новых
веяниях в вышестоящих организациях, о последних издаваемых
там директивах. И всегда пытался использовать эти знания на
благо. Вот и сейчас мы в очередной раз поговорили на тему
трудоустройства полевиков и меня в их числе, и он поделился
своим мнением:
«Геологам пора переучиваться, менять профессию. Для
государства мы превращаемся в обременительную обузу».
«Но кто-то же должен искать руду? Ладно, с десяток лет
добытчики продержатся на разведанном, а потом что? И их
закроют?» - влез я с собственным убеждением.
« Не закроют», - не согласился Игорь Георгиевич, - «не
дойдет до такого. С десяток лет мы, конечно, помучаемся, а
потом все потихоньку образуется, не может смута длиться
вечно!»
Так вот меня успокоил. Но переучиваться, как предложил,
для меня, да и для ребят из моей группы поздновато, возраст не
тот. Соглашаясь, что делать это кое-кому все же придется, для
себя лично я не мог представить другой профессии, кроме
геолога. Пришлось у Игоря Георгиевича попросить совета:
« И на кого я, по-твоему, должен переучиться?»
«По-моему – ни на кого,» - главный геолог заулыбался, зная
что я не представляю жизни без работы в поле, - «Ни на кого
тебя не переучишь, но кое- что предложить могу».
«И что, если не секрет?» - тут уж я весь во внимание.
Начальник с серьезным видом помолчал, вздохнул, и глядя