Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы.
Шрифт:
«Напарницу упросила ребяток покормить. Работы немного –
каждому по черпаку каши в миску выложить, да хлеб нарезать.
Больше то готовить не из чего!» - теперь изобразила на лице
скорбь и обиду, - «Надоело объяснять каждому, что не я
виновата, а те, кто продуктами снабжает!»
Жаркое из свеженины было уже готово, и Владимир понес
сковороду в домик. Дока моментально из своего ящика под
кроватью извлек бутылку вина, и потребив по стаканчику,
мужика с таким остервенением принялись уписывать жареху, что
даже Варя, повидавшая работяг в разных стадиях оголодания,
не могла не удивиться.
«Бедненькие мужички, совсем без мясца не можете!
Смотреть на вас жалко!»
Владимир, не переставая работать зубами, нашел
возможность тут же ей посоветовать:
«Других можешь и жалеть, и кашкой кормить – мы не
обидимся. Но Юрочке (хорошо козелчиком не назвал!) где хошь,
а кусок колбасы в загашнике приберегай! Иначе с него как
мужика толку не будет!» - и посмотрел на женщину таким
«всезнающим» взглядом, что не смутиться та не могла.
«Ага,» - поддержал его и Дока, но будучи менее Владимира
ехидным, постарался перевести разговор на иную тему, - «только
ты лучше скажи (это он Варе), как к тебе сейчас «Милочка»
относится, ежели ему поручено по кухне кое в чем помогать,» -
это он вспомнил, что должен «бандюган» порубить на кусочки
мясо, сегодня нами добытое.
Варя вмиг стала серьезной: «А ничего относится, делает,
что велено – и все. Я о другом с ним и не разговариваю».
«Это правильно», - согласился Дока, но решил тему
расширить, - «А о шефе нашем, или о нас он что говорит?»
«Ну, о Володечке он ничего не говорит», - Варя на него и
посмотрела, и даже легонько улыбнулась, - «а вот о Юре и о
тебе, Евдоким,» - обвела теперь нас взглядом уже серьезным, -
«иногда вспоминает.»
«Как вспоминает: хорошо или плохо?» - Доку так это
заинтересовало, что он и жевать перестал.
«А как вспоминать может, когда один из вас ему руку чуть
не сломал, а другой синяк под глаз поставил?» - ответила Варя
вопросом. Немного подумала, и приняв наше молчание как
желание слушать ее и дальше, продолжила: «Уже не один раз
мне говорил, что рассчитается с вами за все. Мол, придет время,
и рассчитается. А когда придет – не знаю, от него не слышала».
После такого откровения три мужика снова начали
сосредоточенно жевать. Обдумывая услышанное. Дока, раз дело
касалось угроз в его адрес, мыслительный процесс завершил
первым – я уже говорил, как он в подобных случаях скор на
расправу. Но неожиданно, вместо
открутить кому-то голову, обратился ко мне с вопросом:
«Может, нам время тянуть не стоит, а первыми его и
навестить?» - наверное имел ввиду поставить «Милочке»
очередной фингал.
«Ой, ребята!» - не дала мне начать Варя, - «Не
связывайтесь вы с ним! Он же в тюрьме сидел, с него всего
можно ожидать, от бандита такого!»
«Ожидать точно не будем. Не на того гад напал, найдем как
ответить!» - пообещал Дока Варе, и посмотрел на меня, -
«Правильно говорю?»
Конечно правильно, но не при женщине же нам обсуждать
что и как нужно сделать с бандитом. Вот я и покивал головой,
соглашаясь не то с Докой, не то с Варей, улыбнулся всем сразу и
беспечно махнул рукой:
«У нас сейчас праздник – жареха на столе, вино не все
выпили. Радоваться нужно, а не бандитов вспоминать!» -
посмотрел на Владимира, - «А ты, тамада хренов, почему без
дела сидишь, в стаканы не наливаешь, тост не предлагаешь?»
Отвлек кампанию от разговора на неприятную тему.
Часть двадцать вторая.
Через день Дока после обеда подкрался ко мне, когда
рядом не оказалось Владимира:
«Я все приготовил. После работы рванем тухлятину
выкапывать!»
«Как пожелаешь», - обрадовал приятеля, излучающего
серьезность. И конечно понял, чем такая поспешность с
раскопками вызвана: Дока недавний разговор не забыл, и если
в подозрительном захоронении окажется действительно труп,
причем бывшего артельского работника, то с «Милочкой»
придется разбираться по серьезной программе. Только по какой –
пока не представляю, потому что при полном раздрае по всей
стране аппелировать к закону, милиции – значит впустую
колебать воздух. А мы этого делать не привыкли.
Дока тут же убежал к своим железякам – что бы я
ненароком не передумал. И после работы меня поджидал у
домика возле мотоцикла в полном боевом – в люльке Урала
сидел Чапа, из нее же высовывались две лопаты, и в ней же где-
то точно было припрятано ружьишко.
Водила тут же мотоцикл завел и призывно махнул мне
рукой, приглашая на заднее сиденье. А на вопрос удивленного
Владимира: «Вы куда?» - не менее удивительно ответил:
«Золотишко в сопках ковырять! Ты на отвале с ним
занимаешься, а мы подальше умотаем, где его побольше, и
сплошные самородки!» - во как придумал, что бы
заинтриговать мужика!