Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы.
Шрифт:
ней было невозможно, и я с ходу схватил ведро и тряпку. Через
час в комнатах посветлело – уже и жить можно! А когда постоял
под душем, смыл пыль и с себя – повеселело и на душе. И очень
во-время – в коридоре забухало, в комнату ввалился Паша.
«Вот ты где!» - это вместо приветствия, - «Я и Володьку, и
Доку видел, уже и за стол пригласил, за встречу выпить! А их
бабы не отпускают, соскучились по мужикам. Ну а ты холостой,
одному скучно!
«Пока скучать времени не было!» - улыбнулся приятелю,
примеривая на себя чистую обнову.
«Вижу, вижу», - Паша оценил качество проведенной мною
уборки, - «теперь можно и за встречу выпить. Так что пошли, у
меня все готово»,
Через пятнадцать минут мы сидели за столиком под
знакомой зеленой раскидистой корягой, а жена Паши Людочка
хлопотала в основном возле меня, подсовывая поближе
тарелочки со всевозможной вкуснятиной, удивительной в наше
время сплошного дефицита.
«Всего попробуйте, Юрий Васильевич», - уговаривала меня,
что можно было и не делать – витающие в воздухе ароматы
говорили сами за себя, - «соскучились по вкусному, у вас же там
(наверное имела ввиду артель) из общего котла кормят!»
«Все слопаем», - пообещал Паша и свое участие в
дегустации, и потянулся за бутылкой, налить в стаканы по
первой.
После нее, как и положено, разговор пошел о работе.
Вначале я рассказал о делах артельских, умолчав о возникших и
там сложностях. Вроде как работа рядовая, слава богу при
деле, и хвалиться особо нечем. Отмолчался и о желании
Владимира отобрать побольше камней с хорошим содержанием
золота
и поиметь на этой операции дополнительный
приработок.. Паша и Людочка послушали, и задали еще один
вопрос:
«А деньги вам когда заплатят? У нас же инфляция, все
обесценивается!»
На что их приятно удивил:
«Обещали рассчитаться долларами». После чего Людочка с
возмущением пожаловалась:
«А у нас только рубли, и даже их не выплачивают! И в
магазине шаром покати! Счастье, что Павел Петрович (начальник
партии) человек хороший, из города кое-что привозит, и под
запись в долг между всеми работающими потом делят!» Как
говорится, дожили. Пришлось мне и здесь, в который уже за день
раз, грустно вздохнуть.
Бутылку водки у Паши мы только располовинили, и я ушел,
к его удивлению, пообещав ближе к вечеру вернуться. Было у
меня дело для головы трезвой – встретиться с главным геологом,
поговорить с ним по душам.
По душам получилось, но без обычного в прошлом
удовольствия. Потому
как партия на глазах разваливается. И я его ничем хорошим
порадовать не мог, имея ввиду дела артельские.
«Вовремя ты с ребятами в старатели подался», - это он в
завершении разговора, - «До зимы хоть что-то заработаете. А мы
здесь и не знаем, придется ли проект на работы следующего года
писать!»
Домой от Игоря Георгиевича я вернулся затемно, и не
включая света – на огонек мог завалиться любой знакомый –
завалился в кровать. Больше не только говорить, а и думать о
неприятностях не хотелось.
С утра прокатился на копейке до Мирного – отправить
Варюхины денежки ее родичам, заодно пробежался по
магазинам, убедился, что в них в основном пустые полки. Заехал
в пивбар, с надеждой отовариться пивком – плюнул,
чертыхнулся, и вернулся в машину – в запредельной очереди
нужно было стоять часа три не меньше. Пустым вернулся в
партию, поставил машину в гараж.
Из обязательных работ оставалось написать письмо жене, и
вместе с моим авансом отнести Лене, который отправит их с
оказией в город. И надо было с этим делом поспешать, потому
что кто-нибудь из моих приятелей, а может быть и не один,
должен вот-вот объявиться, с предложением отметиться в
теплой кампании - время уже шло к обеду. Поэтому я тут же
устроился за столом с ручкой в руках. И хорошо, сделал – не
прошло и десяти минут, как в комнату, зная что жена далеко в
городе и ругать их некому, без стука ввалились Леня, Дока и
Паша. Не заметив с ними Владимира, я не удивился – завуч
школы после долгой разлуки точно не выпустит мужа из
семейного круга, причем до последней минуты, да и с камнями,
привезенными Докой, должен мужик определиться. Как и
ожидал, ребята предложили «компанию», теперь у Доки, и мы
сразу пошагали к его дому, все кроме Лени – тот побежал к себе
спрятать врученный мною пакет с письмом и деньгами.
То, что было дальше, компанией назвать язык не
поворачивался. Обед был, обычный обед, с приглашенными на
него мрачными занудами. И разговоры велись занудливые, без
смеха, приколов, анекдотов и всего-всего, что повышает
настроение. Нечему было радоваться! И даже Дока, с его
постоянными прикольными анекдотами, и хохотушка Ниночка
развеселить гостей не сумели. Так и просидели пару часов,
толком ни разу не улыбнувшись, и из-за стола вылезали с