Иноземия, или туда и снова туда
Шрифт:
Однако дыра, оставшаяся после прохождения Ажау, способствовала как раз обратному. Медленно, но верно в Иноземию попадали отдельные атомы, а отдельные куски иноземной материи шли в обратную сторону. Смешиваясь, два типа вещества постепенно выравнивали ситуацию, и относительно скоро, по планетарным меркам, Иноземия, увы, потеряет свою индивидуальность, и весь мир станет монотонным корпускулярно-непонятным. Лет этак через миллион… А то и больше.
Однако в данной ситуации был важен не результат, а сама тенденция. Цель между мирами, проявляющая стремление к расширению, не могла привести ни к чему хорошему, и хоть закрыть ее судя по всему мог бы только Зак, до того, как в первый раз отказался от божественных сил, замедлению процесса ее расширения Ажау собирался посвятить ближайшие сколько понадобиться лет своей жизни.
Помимо
Тут историю Ажау прервали самым наглым образом. И проделал это теска Гаста, товарищ Джуниор.
— Тот человек, который разбудил монстров, это Йодол Тсерк?
— Нет, — отрицательно покачал головой Гаст, — Если ты имеешь ввиду вот этого бравого воина, то нет. Это проделал совершенно другой человек, я не знаю, как его зовут, но как я понял — он торговец, и все его называют ВильВрат…
— Вильврат Третий? — переспросил Зак, — Так я его знаю, он как раз из тех, что и папа с Корчем…
— Нет, — высказал свое мнение Корч, — Это не может быть он. Я знаю Вильврата долгие годы, он бы никогда не сподобился на такой поступок. Он хоть и человек у себя на уме, но чтоб совершить такое… У него бы на это не хватило зла в душе.
— Слушай, а этот Вильврта, он коричнево-оранжевым был? — решил уточнить Зак.
— Да, вроде как, — немного подумав, подтвердил Гаст, — Впрочем, чего вы мучаетесь, если хотите — могу вам его портрет показать, я сделал фотографию. Хотел после разборок с вами пойти с ним разбираться, он столько моей работы угробил, что… — Ажау достал из кармана листок бумаги, с которого на наших героев уставилась физиономия того самого Вильврата, о котором сразу же и подумал Зак.
— Что же, Йодол, — Джуниор задумался, — Я не снимаю с тебя обвинений в измене, потому как мои данные достоверно указывают, что ты замышлял мое физическое устранение, но обвинения в организации нападения на Отсилаказ этих тварей с тебя сняты. Тот, кто называет себя Ажау Гастом, позволь мне с этим человеком поступить так, как он заслужил.
— Позволяю, но только после того, как я выясню, каким именно образом он все это проделал… Больше вопросов нет? Хорошо, тогда я продолжаю.
Помимо того, что Ажау, проснувшись, выяснил обзорно нынешнюю ситуацию в мире, более подробное внимание он уделил истории Зака, который, как он уже знал, сейчас находиться где-то возле трона силы, а значит за границами следящей аппаратуры Гаста. Сделал он это лишь для того, чтоб ответить вечно любопытному Менскому на его вопросы, но при этом выяснил много интересного для себя самого.
Хоть формально история и началась лишь недавно, с проникновением родителей Зака в Иноземию, для понимания некоторых ее деталей опять следует вернуться в начало времен, чтоб проследить за еще одним забавным витком истории. А именно, тем, который описывает знак силы, имеющий огромную мощь в Иноземии, но за ее пределами не значащий ровным счетом ничего. На самом деле история возникновения этого знака проста. Его нарисовали. Сделал это не бог, не король и не провидец, а дизайнер, живший когда-то в том самом мире, из которого обретя самосознание и бежал Алисто. Имени этого дизайнера увы история не сохранила, но зато сохранила упоминание о том, для чего этот знак был нужен. Для того, чтоб представлять
Однако в момент начала независимого существования миру Алисто понадобилось как-то идентифицировать автономное образование внутри себя, и самым простым способом проделать это было взять уже готовый рисунок, и не мучиться долго. Однако в результате этого произошли события, как и любые стихийные катаклизмы, логикой необъяснимые. В тот самый момент, как мир Алисто поставил знак тождества между картинкой и огромным материком, внутри Иноземии эта картинка приобрела огромную силу, которую можно было направить как на разрушение, так и на созидание. Почему так произошло — разве что сам Алисто может рассказать, но его попробуй допроси, он по своему статусу как-никак даже не бог, а персонифицированное самосознание всего окружающего мира. Однако, как предположил Ажау… Впрочем, что именно он предположил — упустим, так как именно в этот момент Зак сознательно сделал очень глубокий зевок, дав Гасту понять, что технические подробности можно было бы несколько сократить.
Именно это Ажау и проделал, поняв недвусмысленный намек. Потому он сразу же пропустил все, что давал знак своим владельцам, как именно он помогал им править и тянул из них жизненные силы, а сразу же перешел к тому, как этот знак стал гербом Менских. Дело в том, что, прибыв в Иноземию, Гаст почти сразу же встретился с этим знаком, и, как знаток геральдики, определил, что это изображение он уже видел. Причем не где-нибудь, а во дворце в Мене, где этот знак встречался на каждом углу. Как всем уже известно, Зак — дальний потомок Ажау, а в те далекие времена еще были живы и здоровы дети Гаста, уже начинавшие собирать вокруг себя в Мене и Оисе народ, творя на пустом месте новые страны. Именно к ним, загримировавшись и перемахнув через горы, обратился Ажау, пожелав выяснить, откуда они взяли этот рисунок, втиснув его в свой герб. И каково же было его удивление, когда, как оказалось, никто этого знака прежде не видел. Однако знак был в принципе ничего, а потому старшая дочь Гаста, чье имя не имеет никакого уже значения, хоть и может быть найдено в родословной Менских, фамильным жестом почесав затылок буркнула: «А что, красиво. Раз уж мы себе тут страны строим, то надо бы аристократами стать. А какой же аристократ без герба… Спасибо, дядечка, не хочешь ли у нас тут придворным художником остаться?». Только после этих слов до Ажау и дошло, что это он сам своим безмерным любопытством поспособствовал становлению герба Менских, вмешавшись в историю, и только тогда он дал себе клятвенное обещание, никогда больше так не поступать. Естественно, не сдержав его, но это уже другая история, знать которую Заку пока не положено.
Теперь на счет того, почему Зак иногда видел этот знак там, где остальные его не могли заметить. Тут все тоже несколько странновато, но очень просто. Зак мог заметить этот знак там, где он был. Крышу офиса корпорации Мен действительно венчал этот знак, установленный по приказу Квэрта, и тут как раз ничего сказочного не было. А вся необычность заключалось в другом — жители Иноземии не способны были увидеть весь этот знак целиком. То есть когда он состоял из двух отдельных половинок, третей или четвертей — без проблем. Но достаточно было им соединиться вместе, как для иноземцев этот знак сразу же пропадал. Причину этого опять следует искать в начальных днях, однако делать этого нет никакого смысла, так что обойдемся и без этого.
Тем более, что, дослушав до этого момента, Зак, как настоящий экспериментатор, не поленился провести эксперимент. Подойдя самым наглым образом к отцу, с которым еще и парой слов не перебросился, он вежливо попросил:
— Дай.
Хоть и не уточнялось, что именно и на каком основании, Квэрт понял просьбу Зака, и, сняв с шеи свою половину медальона, протянул сыну. Не долго думая, тот их прижал друг к другу, после чего вопросительно повернулся к иноземцам.
— Он пропал, — ответил на непроизнесенный вопрос Джуниор, — Появился, — добавил он после того, как Зак опять отвел половинки, — Опять пропал. И опять появился.