Иноземия, или туда и снова туда

Высоцкий Михаил Владимирович

Сделав такие выводы, Зак им и последовал. Разве что конь в ответ на его просьбу лишь посмотрел внимательно своими умными глазами, махнул своим умных хвостом и пожал своими умными плечами. Мол, как смогу, так и пройду. А не нравиться — воспользуйся ногами, тебе же их природа для каких-то целей дала. Поняли ли Зак и конь друг друга — так и осталось загадкой, ответа на которую история, увы, не знает. Однако выводы сделали оба, конь старался ступать так тихо, как ему позволяли копыта и поверхность камня, а при приближении источника звука Зак спустился со спины животного, и дальше продолжил путь собственными ногами. Естественно, что все это происходило в полной темноте. К счастью для Зака, тут не было никаких ловушек, пропастей под ногами, боковых проходов, так что, держась за стену, можно было спокойно идти вперед и без источника освещения.

Когда до источника звука оставалось совсем немного, и, при желании и хорошем слухе можно было даже попытаться что-то расслышать,

коридор сделал крутой зигзаг, и в глаза Менскому ударил яркий свет.

Впрочем, ярким он был только после подземной темноты. На самом деле до Менского дошли лишь отголоски от тех десятков факелов, что горели недалеко от него. Горели там, где говорили люди. Возникает разумный вопрос, там, это где? Ответ — все в том же проходе, только по другую сторону от двух решеток, этот проход перекрывающих.

Зак всегда старался делать все по порядку. А потому для начала он не кинулся высматривать, кто там и с кем говорит, а осмотрел решетку, что стала на пути собеседников. Обычная решетка. Обычные идущие вертикально прутья, толщиною порядка пяти миллиметров, с зазором между ними чуть больше сантиметра. Палец просунуть можно, стрелой прострелить — тоже, пройти, естественно, невозможно. И сверху, и снизу решетка уходила в камни, по бокам доходила до стен, механизма ее поднятия не наблюдалось. Вроде бы, ничего особенного. Да, почти так оно и было. Почему почти? Потому что эта решетка шла в камнях еще на сто метров вверх и вниз, сто метров в обе стены, а сплав, из которого она была изготовлена, был прочнее алмаза, плавился при температурах эпицентра ядерного взрыва, да и то не сразу, а постепенно, слой за слоем. Ни один самый прочный резец не мог оставить на нем даже малейшей царапины, а чтоб ее погнуть нужна была как минимум сила тысячи завзов. Это чтоб легко искривить, а чтоб согнуть достаточно сильно, чтоб между прутьями прошел человек, не хватило бы и десяти тысяч. Да и ста, скорее всего, не хватило бы. Если же не считать эти мелкие детали — то решетка была действительно самой обычной, такой же, как десятки тысяч решеток в тысячах тюрем, темниц и зверинцев по всему миру.

Спрашивается, откуда Зак все это узнал? А очень просто — как раз в тот момент, как он осматривал решетку, незнакомый голос с той стороны все это рассказывал, явно желая убедить остальных, что пройти тут невозможно.

До того, как перейти к персоналиям, следует дать приблизительную дислокацию всех действующих лиц, а также источников света. Тем более, что изучением именно этого Зак и занялся в первую очередь, сознательно не фокусируясь на конкретных лицах. Дислокация была следующей. Длинный широкий туннель. На расстоянии примерно в двадцать пять — тридцать метров его перекрывают две совершенно идентичные решетки. По одну сторону от первой разбит самый настоящий лагерь, стоят, сидят и говорят люди, расставлены факелы, разложены вещи. Между первой и второй решетками пусто, свет постепенно становиться все слабее, и, наконец, по другую сторону от второй решетки в уголке примостился Зак. В принципе, его потенциально можно было рассмотреть из места, где располагался лагерь. Однако только потенциально. Потому что практически для этого нужно было во-первых знать, что тут кто-то есть. Во-вторых знать, где именно, в какой именно части прохода примостился Зак. В-третьих, каким-то образом заставить свои зрачки расшириться, при этом не потушив не один факел, долго всматриваться в то место, где сидит Зак, и при этом не вспугнуть его своим взглядом. Выполнить одновременно все эти условия нелегко, настолько нелегко, что в дальнейшем мы будем считать это невозможным. Усмотреть Зака из ныне живых смогли бы разве что Оо да Ныгы, и то лишь по причине не биологической, а электронно-оптической природы их зрения. Однако ни ныгов-близнецов, ни мудреца-ранава тут не было, все они остались по ту сторону гор, в Восточном мире, так что можно смело утверждать — заметить Зака не мог никто. Сам же Менский прекрасно все видел, на зрение он никогда не жаловался, да и света факелов было вполне достаточно.

Итак, с дислокацией главных объектов разобрались, теперь можно перейти к конкретике. К уточнению, кто именно сейчас стоял перед первой решеткой, решая проблему ее прохождения.

Хоть это и банально, но начнем мы с того, что там были родители Зака. Оба, и отец, и мать. Живые и здоровые. Причем это именно Квэрт Менский читал лекцию о том, как невозможно попасть по другую сторону решетки. Каким он был, отец Зака? Каким была его мать? Да, собственно говоря, самыми обычными. Похожими на Зака, похожими на те портреты, что висели в его дворцовой галерее, несколько постаревшими, но не старыми, а скорее вошедшими в пик зрелого возраста. Точно такими, как Зак и ожидал их увидеть. И, если уж быть честно, совершенно чужими для Менского людьми. Людьми, с которыми Зака связывал только процесс его рождения, а также тот титул, который он без особого желания носил. Все. За исключением этих мелких деталей, Зака с его родителями не сближало ничего. Его друзья, знакомые, те же Ав и Она, с которыми он провел столько времени, были для Зака ближе и понятнее,

чем эти два человека. Конечно, быть может, если бы он их хорошо узнал, они бы сошлись, сблизились, порванная давным-давно нить опять бы связала их вместе. Может быть, так бы все и произошло. А может и нет. По крайней мере бросаться к кому-то на шею, обниматься и целоваться Зак не собирался, а если бы его отец или мать так поступили — посмотрел бы на это довольно подозрительно. Не бывает так, считал Зак, чтоб отческие чувства спали, спали, и вдруг внезапно проснулись. Сказки, похлеще чем инопланетяне или всесильные герои.

Впрочем, чтоб к кому-то бросаться на шею, до этого кого-то еще надо было добраться. И хоть теперь от родителей Зака отделяло всего два-три десятка метров, решетка не только не пускала их сюда, а и не выпускала Зака отсюда. Конечно, можно было опять пройти через пыльный проход, и из зала с коконами добраться до того места, где сейчас пребывали его родители. И, если не найдется другой выход, Зак так и поступит. Но пока Менский не спешил, а внимательно смотрел и слушал.

Тем более, посмотреть было на что. Собеседниками Квэрта были довольно интересные люди. Во-первых, конечно же, Ажау Джуниор Гаст, бессмертный правитель Южного Мира собственной персоной. Во-вторых, оно же в-третьих, Ав и Она, которые хоть и отказались следовать за Заком, но теперь все же пребывали тут, причем, судя по всему, добровольно. В-четвертых, Йодол Тсерк, стоящий, как ни странно, несколько поодаль от Ажау Джуниора. В-пятых отнюдь не Дайм Стимхэмтстэр, он же Ивл. Это мы только предположили, что быть может он вдруг решит сюда пойти. Нет, конечно же. На самом деле Дайм сейчас сидел у себя дома, в Отсилаказе, вернее в том, что осталось от дома, и думал о том, что Ажау Джуниор, быть может, не такой уж и плохой. Раз даже орден дал, за доблесть во время битвы с монстрами. И о том, чтоб лезть куда-то под землю, у него даже мыслей не было. Его совершенно не волновал ни трон силы, ни власть над миром, ни прочие сказочные явления, в которые он совершенно не верил. Потому и не было его тут, а был зато, как ни странно, Корч. Да, да, тот самый Корч, который прочитал Заку такую захватывающую лекцию об истории и укладе жизни Южного мира. Причем, судя по тому, как оценил ситуацию Зак, Корч был не сам по себе. Он явно был на стороне родителей Менского, а не Ажау Джуниора или Йодола Тсерка.

Кроме этих семерых персонажей, с которыми Зак имел честь или быть знакомым, или хотя бы мог идентифицировать, там же находилась еще одна, восьмая личность. Женского пола. Возраста неопределенного, от пятнадцати до тридцати пяти, вида крайне воинственного, внешности неплохой. То, что по идее должно было служить ее костюмом, больше было похоже на куски шкуры самых разных тварей, добытых явно не в магазине, а снятых с предыдущих владельцев. Также эту личность, которую Зак для себя окрестил воительницей, украшали два меча, каждый порядка двух метров, висящих крест-накрест за ее спиной. Да еще и лук со стрелами на плече, щит на поясе, ножи, где только их и можно было приделать, плюс, понятное дело, не меньшее количество оружия под покровом одежды. Как она еще со всем этим могла передвигаться — для Зака оставалось загадкой. Но, судя по тому, что все, кроме Ажау и, в несколько меньшей мере, Йодола держались от нее на расстоянии, передвигалась она явно неплохо.

Кроме существ вида homo sapiens находились тут и другие существа, а именно один конь и несколько завзов, сколько именно — Зак не мог рассмотреть, так как они стояли несколько поодаль в темноте. Впрочем, это уже было мелочами, не имеющими никакого значения.

Тем временем разговор продолжился. В ответ на длинную лекцию Квэрта о том, что тут никто и никогда не пройдет, Ажау поинтересовался:

— Ну хорошо, тогда скажи мне, Квэрт Менский, почему ты, поняв это, не свернул назад, в поисках другой дороги, а остался ждать тут? Чего ты ждешь?

— Ничего я не жду! Я думаю! И вам, если вы хотите пройти, советую тем же самым заняться. Иногда помогает.

— И о чем же ты думаешь? — на этот раз подала голос воительница. Причем голос этот внешности никак не соответствовал, а был мягким и теплым, и больше подходил бы какой-то ласковой неженке, чем этому клубку орудий убийства.

— Я думаю, о'Лисина, о том, что нам дальше делать. И я не вижу, почему бы мне не думать об этом именно тут, а обязательно куда-то переться. Так как я не знаю, что делать дальше, если тебе это очень хочется услышать, и потому нет никакого смысла отсюда куда-то перемещаться. Это может как отдалить, так и приблизить меня к цели.

— Давай уж говорить прямо, — предложил Ажау, — Не просто цели, а светлому трону, трону силы, с которого ты сможешь получить власть над миром. Тут все свои… — Ажау осмотрелся, — Хорошо, тут не все свои, тут своих почти никого нет, однако тут все прекрасно представляют, что мы тут делаем, что мы ищем и что мы хотим получить. Потому предлагаю поговорить, наконец, прямо.

— А мы и говорим прямо…

— Нет, Квэрт. Ты может и говоришь прямо, вот только остальные явно что-то умалчивают… Йодол Тсерк, вот скажи, зачем тебе это было надо? Это ж именно ты стоял за всеми последними событиями, не так ли? — продолжал Ажау.