Inside Out личная история Pink Floyd
Шрифт:
Однако Роджер склонен был время от времени бродить по сцене и то и дело с подлинным смаком набрасываться на гонг. Я как сейчас вижу: он отклоняется назад — зубы оскалены, голова запрокинута, бас-гитара торчит вертикально — и извлекает из гонга необычно длинный нисходящий звук. Часто казалось, что Роджер вот-вот сломает себе шею. Они с Риком курили на сцене, но сигареты Рика лишь прожигали дырки на боках его «Farfisa», тогда как тлеющий кончик сигареты Роджера, всунутой под струны, служил полезным ориентиром на местности, когда гасили свет в зале.
Если мы были не в дороге, то работали в студии над новым альбомом, опять сверяя сессии звукозаписи с нашим гастрольным графиком. «EMI», очевидно, несколько растерялась,
Следующий после «Piper» альбом под названием «А Saucerful Of Secrets» записывался на Эбби-роуд и включал все наши достижения за тот период. Альбом содержит последний, угасающий огонек вклада Сида: даже текст песни «Jugband Blues» сейчас кажется реквиемом («Я предельно обязан вам за доказательство того, что меня здесь нет»). Для этой композиции — которую мы сделали в декабре предыдущего года — Сид предложил взять запись духового оркестра. Норман спросил, нет ли у него каких-то идей насчет конкретных фигур или контрмелодий. «Сид просто сказал: „Нет, давайте пригласим Армию Спасения". Я собрал дюжину представителей Армии Спасения и, понятное дело, ничего им не написал. Мы все собрались в студии — исключая Сида. Я поговорил с музыкантами и, в частности, сказал им: „Послушайте, ребята, у Сида Барретта есть определенный талант — тут и сомневаться нечего, — но выглядит он странновато, так что не удивляйтесь, когда он прибудет". Мы прождали примерно с час, и наконец Сид появился. Я спросил у него, что должны делать музыканты, а Сид сказал: „Пусть делают что хотят. Все что угодно". Тогда я заметил, что так ничего не выйдет, потому что никто не будет знать, что делают остальные, однако в итоге так все и получилось».
В резерве у нас имелось еще несколько песен Сида, включая «Old Woman With A Casket» и «Vegetable Man». Поначалу они предназначались для потенциальных синглов, но так и не были доведены до ума. В черновом сведении обеих этих песен звучит мой вокал, что, на мой взгляд, делает их своего рода раритетом. Ни один из треков официально так и не был выпущен, однако оба все же нашли свой путь на рынок благодаря любезности Питера Дженнера.
Питер припоминает, что Сид написал песню «Vegetable Man» за считаные минуты у себя дома: «В то время это было его самоописанием. „Я человек-овощ". Текст просто страшно читать. Я выпустил эти песни. Для тех, кто хочет понять Сида, это очень важные, фантастические песни, хотя и до жути печальные. Люди должны были их услышать».
Мы вернулись на Эбби-роуд, чтобы работать над новым альбомом, как только Дэвид оказался на борту. Вклад Рика составили песни «Remember A Day» и «See-Saw». В «Remember A Day» содержалась барабанная партия, отличная от нашего обычного энергичного стиля, и я в конечном итоге перепоручил эту партию Норману. Не то чтобы я сдал свой пост у барабанной установки (я бы никогда на это не пошел), но в данном конкретном случае я бился бы впустую для обеспечения нужного звучания. При внимательном прослушивании кажется, что это трек Нормана Смита, нежели чей-то еще. Не считая довольно нехарактерной для «Pink Floyd» аранжировки, среди вокального сопровождения ясно различим и голос Нормана.
Роджер обеспечил три песни: «Corporal Clegg», «Let There Be More Light» и «Set The Controls For The Heart Of The Sun». За несколько месяцев Роджер сумел вырасти от неуверенной композиции «Take Up Thy Stethoscope And Walk» до куда более внятного лирического стиля. В «Light» и «Clegg» был внесен немалый продюсерский вклад Нормана — а позднее
«Set The Controls», возможно, является самой интересной песней в плане того, чем мы в то время занимались, поскольку она задумывалась так, чтобы вместить в себя все наши последние достижения. Эта песня — с классным броским риффом — должна была находиться в пределах вокального диапазона Роджера. По тексту она вполне соответствует шестидесятым годам (хотя основана, по словам Роджера, на поэзии позднего периода династии Тан), а ритмически «Set The Controls» давала мне шанс скопировать одну из моих любимых вещей под названием «Blue Sands», трек джазового барабанщика Чико Хэмилтона к фильму «Джаз в летний день». «Set The Controls» стала нашим постоянным номером. Ее всегда было интересно играть «вживую» — и мы играли ее много месяцев, позволяя ей эволюционировать и совершенствоваться, — зато в студии мы смогли усилить ее эффектом эха и ревербератором, добавляя к вокалу шепот.
Титульный трек, «А Saucerful Of Secrets», на мой взгляд, является одной из самых связных и гармоничных вещей, какие мы когда-либо производили. Вместо стандартной структуры песни, состоящей из куплетов, припевов, «средней восьмерки» и «мостика», а также по контрасту с более импровизационными фрагментами, она была тщательным образом продумана. Мы с Роджером заблаговременно ее разметили, следуя классической музыкальной традиции трех частей. Для нас это было не то чтобы уникальным, однако достаточно необычным. Не зная нотной грамоты, мы распланировали всю эту вещь на листе бумаги, изобретая свои собственные иероглифы.
Нашей стартовой точкой стал звук, который Роджер обнаружил, поднеся микрофон близко к краю тарелки и ловя все те тона, которые в нормальных условия теряются, когда по тарелке бьют в полную силу. Это дало нам первый участок работы, а когда четыре отдельные личности стали свободно вносить свой вклад, вещь принялась развиваться чертовски быстро. Средний фрагмент — или «Крысы в рояле», как мы его порой более фамильярно называли, — стал развитием тех звуков, которые мы использовали в импровизированных последовательностях на протяжении более ранних шоу, вероятно взятых из какой-то вещи Джона Кейджа, тогда как ритм обеспечивался двойным треком записанных на петлю барабанов.
Финальная часть являлась тщательно выстроенным гимном, который на выступлениях давал нам возможность использовать более крупные органы, имевшиеся в концертных точках. Кульминацией стало использование органа в Альберт-холле, инструмента такой мощи, что, по слухам, некоторые его регистры никогда не задействовались, ибо они могли повредить фундамент всего здания или вызвать приступ массовой тошноты у зрителей.
Мы также использовали причудливые петли струнных звуков меллотрона, против которого выступал профсоюз музыкантов, поскольку там считали, что этот инструмент отнимает работу у живых исполнителей на струнных. Теперь меллотрон кажется таким изящным и старомодным, что его, пожалуй, следовало бы поместить в музей заодно с серпентом и английским рожком, однако звук его так оригинален, что и сейчас, цифровым образом воссозданный в звукоснимателях, даже при всем своем несовершенстве, он сохраняет часть прежнего очарования.