Инспектор пришел
Шрифт:
Инспектор. Боюсь, что да. Ведь это была последняя постоянная работа, которую ей удалось найти. Когда ей отказали от места — без всякой видимой причины, — она решила испробовать жизнь иного рода.
Шейла (с несчастным видом). Значит, я виновата во всем?
Инспектор. Нет, не во всем. С ней потом много всякого случилось. Но отчасти вина лежит на вас. Так же как и на вашем отце.
Эрик. А что все-таки сделала Шейла?
Шейла (упавшим голосом). Я пошла к управляющему
Инспектор. Почему же вы так поступили?
Шейла. Потому что была вне себя от гнева.
Инспектор. А чем прогневила вас бедняжка?
Шейла. Смотрясь в зеркало, я увидела, как она улыбается портнихе, и пришла в ярость. Впрочем, я уже и до этого начала злиться.
Инспектор. По вине той девушки?
Шейла. В общем-то, нет. Я сама была во всем виновата. (Неожиданно, Джеральду.) Послушай, Джеральд, не смотри, пожалуйста, на меня с таким видом. Во всяком случае, я стараюсь правдиво рассказать все как было. Должно быть, и ты совершал поступки, которых стыдишься.
Джеральд (удивленно). Я ведь не говорил, что не совершал ничего подобного. Только я не понимаю, зачем…
Инспектор (перебивая). Оставим это. Вы можете докончить разговор потом, когда будете одни. (Шейле.) И что же произошло?
Шейла. Я зашла, на примерку платья. Фасон я придумала сама, мама была против моей затеи, портниха тоже, но я настояла на своем. Едва примерив платье, я поняла, что они правы. Оно мне совершенно не шло. Я выглядела в нем нелепо. Так вот, та девушка принесла платье из мастерской, и когда портниха — мисс Фрэнсис — что-то спросила ее о нем, девушка, отвечая, приложила для наглядности платье к себе. И ей оно оказалось к лицу. Она принадлежала как раз к тому типу женщин, которому такие фасоны идут, тогда как моему типу они не подходят. К тому же она была очень хороша собой — с большими черными глазами, — и это только подлило масла в огонь. И вот, когда я примерила платье, увидела себя в нем и поняла, что оно меня уродует, мне бросилось в глаза, что девица улыбается мисс Фрэнсис, как бы говоря: «Ну и вид у нее!» Вот тут-то я и взорвалась. Я наговорила им обеим грубостей, а потом пошла к управляющему и заявила ему, что девушка вела себя со мной очень дерзко… и… (Готова расплакаться, но ей удается сдержать слезы.) Разве могла я предположить, чем все кончится? Если бы она была какой-нибудь жалкой дурнушкой, я, наверное, так не поступила бы. Но она была прехорошенькая и, казалось, вполне могла о себе позаботиться. Мне ее не было жалко.
Инспектор. В сущности, можно сказать, что вы в некотором роде ей позавидовали?
Шейла. Да, выходит, что так.
Инспектор. И тогда вы, будучи дочерью выгодной заказчицы и человека, хорошо известного в городе, употребили все свое влияние, чтобы наказать девушку только за то, что она возбудила в вас зависть?
Шейла. Да. Но тогда я не видела в этом ничего такого уж страшного. Понимаете? И если
Инспектор (сурово). Да, но вы не можете. Слишком поздно. Ее нет в живых.
Эрик. Честное слово, если разобраться, ты хватила через край…
Шейла (горячо). Ах, помолчи, Эрик! Сама знаю. Один-единственный раз в жизни я совершила такой свинский поступок и никогда, никогда больше не буду ни с кем так поступать! У Милворда я потом нередко ловила на себе косые взгляды работающих там девушек — вот даже и сегодня они на меня косо поглядывали, — и мне кажется, что некоторые из них помнят. Наверное, теперь я никогда больше не смогу туда прийти. Ну почему это должно было случиться?
Инспектор (строго). Этот же вопрос я задал себе сегодня, глядя на умершую девушку. И тогда я сказал себе: «Что ж, попробуем установить, почему все должно было случиться». Вот почему я здесь и не уйду отсюда до тех пор, покуда не узнаю всего, что с ней случилось. Ева Смит потеряла работу на фабрике «Берлинг энд компани» из-за того, что забастовка провалилась и хозяева решили отбить у рабочих охоту бастовать. В конце концов она снова поступила на работу, в большое ателье мод, — не знаю уж, под каким именем, — и вынуждена была уйти оттуда из-за того, что вы рассердились на себя и сорвали злость на ней. После этого ей ничего не оставалось, как попробовать пойти по иной дорожке. И начала она с того, что сменила свое имя на Дейзи Рентон…
Джеральд (пораженный). Что?
Инспектор (ровным голосом). Я сказал, что она сменила свое имя на Дейзи Рентон.
Джеральд (взяв себя в руки). Шейла, я пойду налью себе виски, ладно?
Шейла молча кивает, не отрывая от него пристального взгляда, и он подходит к буфету, где на подставке для графинов стоит виски.
Инспектор. Где ваш отец, мисс Берлинг?
Шейла. Он в гостиной, пошел рассказать маме о том, что тут происходит. Эрик, проводи инспектора в гостиную.
Эрик направляется к двери. Инспектор, посмотрев на Шейлу и потом на Джеральда, выходит вслед за Эриком.
Ну, что скажешь, Джеральд?
Джеральд (деланно улыбаясь). Что я должен сказать, Шейла?
Шейла. Откуда ты знал эту девушку — Еву Смит?
Джеральд. Я такой не знал.
Шейла. Ну так Дейзи Рентон, это одно и то же.
Джеральд. А почему я должен был знать ее?
Шейла. О, не валяй дурака. У нас не так много времени. Ты выдал себя, как только он назвал ее другое имя.
Джеральд. Ну, хорошо. Я знал ее. И оставим этот разговор.
Шейла. Мы не можем оставить его.
Джеральд (приближаясь к ней). Но, пожалуйста, дорогая…