Инсталляция
Шрифт:
Последнее ошибочно считалось частью правительственной пропаганды.
У Кирилла Одинакового был брат-близнец. Править им приходилось вдвоём.
Когда Кирилл Одинаковый говорил:
— Туда.
Брат-близнец говорил:
— Сюда.
Если Кирилл Одинаковый требовал:
— Принесите.
Брат-близнец повелевал:
— Отнесите.
Таким образом всё их правление сводилось к нулю.
Дима Седьмой был либералом.
— Тебе супчик или картошечку? — спрашивала мама.
— Мне
— Давай заведём собаку! — предлагал папа.
— Делайте что хотите, — махал рукой Дима Седьмой.
— Как ты думаешь, как лучше поступить? — спрашивали его.
— Решайте сами, — вздыхал Дима Седьмой.
Это были смутные времена.
Зато правительство было очень легко водить к стоматологу.
Ванечка Единственный был любим всеми.
— Ванечка то, Ванечка сё, — ласково рассказывала мама.
— Ванечка самый лучший, — радовался папа. — Ванечка самый хороший.
День рождения Ванечки Единственного праздновал весь дом.
На улицах Ванечке Единственному жали руки благодарные старики.
Ванечка Единственный улыбался, помогал маме, папе, всем людям.
Единственной мечтой Ванечки Единственного было уйти на покой и думать о вечном.
Мишка Щербатый был пиратом.
Он захватывал плавучие судна — крейсеры, парусники, одинокие лодки. Грабил их и присваивал себе богатство.
Для этого он на уроках постоянно шептал «Жэ-один! Ве-шесть!», а дома, втайне от мамы, сканировал её книжки и выкладывал в сеть.
Правительством это очень сильно порицалось.
Гена был придворным поваром-экспериментатором.
Он жарил яичницу с кленовыми листьями, вымачивал огурцы в молоке, посыпал пирожные молотым острым перцем.
Обычно все отказывались есть Геной модифицированные продукты.
Сенька был избран электорально.
Его кандидатуру предложили все, однако он отнекивался.
Но с мнением народа не поспоришь.
И вот, в понедельник, в 18 часов вечера новоизбранный выносильщик мусора пошёл исполнять свои обязанности.
Юрка Недовольный решил выйти из состава государства.
Он взял рюкзак, положил туда сухарей, сгущёнку, тушёнку, пшёнку и вышел из дома.
Не успел он пройти и двух кварталов, как навстречу ему — папа.
— Ты это куда? — спросил папа.
— Домой, — сказал Юрка.
— А почему с рюкзаком и в другую сторону?
— Случайно.
Дома Юрка не оставил своих намерений тут же провозгласил независимость своей комнаты. Очень скоро у Юрки Недовольного возникли сложности при пересечении границы для проникновения в ванную и на кухню.
Пришлось прибегнуть к автономиям.
Во всех автономных республиках Юркиного государства процветал туризм.
Маша Безразличная готовила все уроки при помощи мамы и папы.
Папа делал математику.
Мама писала сочинения.
За это Маша Безразличная
Рабовладельческий строй всегда очень загадочный.
Федя Летучий был великим космическим захватчиком.
Он выходил на улицу, тыкал пальцем в небо и говорил:
— Луна моя! Марс мой! Юпитер мой! Сириус мой!
Захваченные небесные объекты Федя бросал на произвол судьбы, поэтому космос медленно, но верно хирел.
Революционеры, младший состав
Мы с Димкой сегодня от школы ничего уже необычного не ждали. На первом уроке Степцов уронил бутерброд на пол майонезом вверх, а потом переронял, чтобы тот упал правильно. На втором у меня из портфеля хомяк вылез, и мы все его искали. На третьем Димку к доске вызвали, и я ему подсказывал хомяком. А потом меня вызвали за то, что я ему подсказывал. И хомяка, получается, тоже вызвали. Пока я отвечал, он бегал по подставке для мелков — туда-сюда, и вниз опасливо посматривал.
На четвёртом уроке, в самом начале, никого в классе не было, потому что мы с Димкой случайно захлопнули двери в столовую со всеми в столовой внутри. А потом ключ долго искали. Не мы уже искали, а все в школе. И те, кто в столовой сидел, тоже искали. А мы сидели под дверьми и грустили, потому что голодные остались. Оказалось, это очень большая редкость — ключ от столовой. Но мы и правда были не виноваты! Нас все простили, и отделались мы только замечаниями в дневник. Замечания — это что, ерунда, к ним все уже привыкли! Ещё бы, если каждый день замечания носить домой, то любой привыкнет — и бабушки с дедушками, не то, что родители. К ним даже дворник в нашем доме привык, потому что я по натуре хвастливый, и ему каждый день хвастаюсь.
Пятый урок на сегодня был последним! Ничего особенного — русский язык. Никто не падал, не прыгал — скучный получался урок. Хомяк в моём пенале уснул. Ещё пятнадцать минут — и мы свободны. Почти за всеми второклассниками родители приходят, а мы с Димкой самостоятельные, сами домой пойдём. Потому что нам доверяют, и потому что мы «хороший народ», как сказал папа. Конечно, мы хороший народ! Я стал считать минуты до звонка (когда проходила минута, рисовал палку в тетради), а Димка вместо меня слушал, что там рассказывают. И тут он меня локтём как толкнёт в бок! Я сразу учительницу стал слушать — он всегда так делает, чтобы я слушал. А учительница:
— … до завтрашнего дня написать это сочинение. Обязательно! Я понимаю, что тема сложная, но вы можете попросить помочь своих родителей. Все работы будут проверяться местным отделом образования.
— Какая тема-то? — зашептал я Димке в ухо.
— Специально для Гены Итова повторяю тему, — сказала учительница (я сразу покраснел — слишком громко шептал, наверное). — Тема «В надежде славы и добра». Ребята, мы пишем сочинения в рамках региональной программы «Патриотизм в школе» при поддержке одной из политических партий… — учительница выдохнула. — Всем всё ясно?