Инстинкт охотника
Шрифт:
— Честное слово, вы выглядите просто чудесно, — сказал Филдстоун-старший, когда она вышла из джипа в коротком белом сарафане и деревянных сабо.
— Так бы и съел, — прибавил Роберт с его обычным смешком.
Гилберт не проронил ни слова. И по дороге он тоже ни разу ничего не сказал о том, как она выглядит.
Его молчание раздражало Конни — ведь в этом наряде, со своими загорелыми плечами она действительно хорошо смотрелась, отметить это было бы простой вежливостью. Поэтому в пику Гилберту она перенесла свое внимание на Роберта.
Но получилось
— Надо пойти намазать Эрика солнцезащитным кремом, — проговорила Конни, посмотрев туда, где сидели Рональд Филдстоун и Гилберт.
Когда она вставала, Боб властно схватил ее за руку.
— Возвращайтесь побыстрее, детка, — промурлыкал он.
Детка?! Конни удивленно моргнула. Он говорит, как гангстер из эротического фильма пятидесятых годов.
Обмазав плечи, ноги и нос Эрика совершенно излишним количеством крема, она присела рядом с Рональдом Филдстоуном.
— Вы довольны работой Гилберта? — спросила она.
— Более чем, — ответил тот. — Он великолепно поработал. Он…
— Давай сядем спереди, папа, — вмешался Эрик.
Гилберт кивнул.
— Вы меня извините?
— Конечно, — добродушно отозвался старик и, когда отец с сыном ушли, продолжил превозносить таланты своего дизайнера. — Чарльз Мадригал ходил просто зеленый от зависти, что Барбера заполучили мы. Но теперь он угомонился. А что ему оставалось?
— Значит, вы не верите, что угрозы исходят от Мадригала? — спросила Конни.
— Нет. На прошлой неделе мы встретились с ним на деловом обеде, и я упомянул о проблеме. Но не сказал, что Барбер думает на него. Чарли предположил тогда, что угрозы, вероятно, исходят от какого-то помешанного, который задался целью нас всех перессорить, — продолжил Филдстоун. — И что место этим угрозам в мусорной корзине.
— Барбер говорил то же самое.
— Но только вначале. Потом, когда он все же попросил пригласить вас, я понял, что он действительно опасается.
Конни вопросительно изогнула бровь.
— Так это Барбер попросил пригласить меня?
— Да. Я уже согласился с тем, что мы обойдемся без вас. Но в последнюю минуту он позвонил и сказал, что передумал, что с вами будет спокойнее и ему, и ребенку. Я не хотел, чтобы он беспокоился, поэтому с радостью оплатил счет за услуги. Знаете, он хотел заплатить сам. — Рональд Филдстоун посмотрел в ту сторону, где Берт разговаривал с одним из членов экипажа. — Как вы считаете, он сильно беспокоится? Мне показалось, что он просто на грани срыва.
Конни надвинула соломенную шляпу на глаза.
— Наверное, просто переутомился, — небрежно ответила она.
— Но вы не заметили ничего необычного, что сочли бы серьезным?
— Ничего подобного.
— Пора бы причалить и пообедать, — сказал Гилберт, подходя к ним. Он указал на маленькую уединенную бухту с белоснежным песком и высокими пальмами. — Вон там.
Филдстоун-старший
— Пора, — улыбнулся он. — От морского воздуха я проголодался.
Яхта вошла в мелководье, и Берт на плечах перенес Эрика на берег. За ним последовала команда судна с едой и напитками, которые они расставили на красной скатерти на деревянном раскладном столе под пальмами. На тарелках лежали холодные омары, копченая дичь и салаты.
— А это что? — подозрительно спросил Эрик, указывая на одно из блюд.
— Это артишоки, или «салат для миллионеров», — с улыбкой сказала ему Конни. — Очень вкусно, но ты их есть не захочешь.
Малыш вздернул подбородок.
— А вот и захочу.
Он прекрасно поел, как, впрочем, и все остальные. На десерт были свежие фрукты — манго, папайя и бананы.
— Самое время поспать после обеда, — сказал Рональд и улегся на песок под пальмой.
— Не будем шуметь, — шепотом обратился Берт к сыну. — Может, поищем ракушки для твоей коллекции?
— Пойдем, — согласился малыш, и они вдвоем побрели по берегу.
— Мы тоже погуляем, — заявил Роберт, схватил Конни за руку и потащил в противоположном направлении.
Констанция вскоре высвободила руку.
— Слишком жарко, — пояснила она.
Под его хвастливые рассказы о том, как он останавливался на других островах в самых элитных отелях, они дошли до края бухты. Пару раз Роберт споткнулся, видимо, от излишней дозы выпитого вина.
— Сюда, — заявил он и, снова схватив Конни за руку, повел ее в тень деревьев.
— Я не… — запротестовала было Конни, но тут Боб упал, потянув ее за собой.
— Наконец-то мы одни, — констатировал он и потянулся, чтобы ее поцеловать.
Конни выгнулась назад. Она не хотела ссориться с сыном ее работодателя, но и целовать его тоже не желала.
— Прости, — улыбнувшись, сказала она и отстранилась. — Я не хочу. Очень жарко.
Он понимающе хихикнул.
— Разыгрываем мисс Неприступность, да? Не получится. Я же вижу, когда женщина меня хочет. Тебе повезло, детка, ведь у меня, можно сказать, ученая степень по искусству любви, — заявил он и сбросил с нее шляпку.
На этот раз Конни уперлась обеими руками ему в грудь и с силой оттолкнула его.
— Я не хочу, — отчеканивая слова, повторила она. Потом, чтобы смягчить отказ, прибавила: — Ни с кем.
Лицо Боба приняло злое выражение, серые глаза похолодели, губы поджались. Видимо, сыну такого отца отказывали редко.
— С Барбером-то хочешь, — заявил он. Конни поправила бретельки сарафана.
Неужели это так очевидно?
— Нет, — ответила она.
— Еще как, черт возьми! Я же видел, как ты смотрела на него. Я знаю, что ты на этого парня глаз положила. А зря, ничего у тебя не выйдет, — ядовито проговорил он. — Наш блистательный дизайнер все еще плачет по своей жене. Казалось бы, прошел изрядный срок, некоторые забывают намного быстрее. Но есть и такие, кто, потеряв свою драгоценную, печалятся по ней всю оставшуюся жизнь. Гилберт, например.