Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Инстинкты и смысл жизни. Почему в нас так много животного
Шрифт:

Сравнение с книжкой-раскраской не означает, что человеческий мозг устроен именно так, но оно четко показывает его отличие от чистого листа, концептуально расширяя этот старый и мощный образ, чтобы помочь нам лучше представить себе, как взаимодействуют мозг и культура. Книжка-раскраска включает в себя и это старое сравнение, но одновременно такой образ побуждает нас думать, что у разума наряду с определенными встроенными шаблонами есть свободное пространство, которое можно заполнить новым материалом.

Еще одно преимущество сравнения с книжкой-раскраской в том, что в отличие от чистого листа в ней не одна страница, а много. Подобно тому, как на разных страницах книжки-раскраски предлагаются различные заранее нанесенные линии (на одной странице тигры, на другой —

зебры, на третьей — жирафы), есть, вероятно, различные ограничения в нашем сознании, которые проявляются с возникновением различных эволюционных проблем и перспектив: как ужиться и вести себя с окружающими, что делать с подлецами, как добиться успеха и благосклонности девушки (или парня). В следующей главе мы поговорим еще об одной картине мозга, возникшей в результате совместных усилий современной эволюционной психологии и нейробиологии. Хотя считается логичным рассматривать наше сознание как нечто единое, теперь бытует и такое мнение: в нашей голове «уживается» множество разных людей, наших альтер-эго, с очень разными, а иногда и несовместимыми представлениями о том, что делать дальше.

Глава 6. Разновидности «Я»

Летом 1992 года я путешествовал по Европе со своим замечательным сыном Дэйвом, близким другом Ричем Кифом, его неунывающим сыном Ричи и моей второй женой, жизнерадостной Мелани. Перед поездкой я придумывал сценарий фильма о нашей поездке. Получалось что-то в духе «Звуков музыки» и «Парадизо»: красота! Вот мы с друзьями пьем бельгийское пиво на рыночной площади Левена, едим французские багеты в Париже на берегу Сены, катаемся на велосипедах у подножья снежных швейцарских Альп, дегустируем шипучее вино и свежую пасту на чудесной итальянской площади в Падуе. Казалось, более увлекательного приключения и представить невозможно. Но когда через неделю мы приехали в Париж, действительность оказалась чем-то средним между «Европейскими каникулами» и «Повелителем мух». Наши подростки объединились против взрослых и донимали нас жалобами и ныли, что мы запрещаем им покупать гамбургеры в «Макдоналдсе» и заставляем есть эту французскую дрянь с приправами. А порции какие маленькие! Если они не ныли и не жаловались, то просто спали до полудня каждый день, так что моя жена стала ходить по музеям в одиночку (и часто в раздражении). Когда мы приехали в Париж, номера, забронированные Ричем, оказались заняты. Гостиницы были переполнены, поэтому нам пришлось стоять в очень длинной очереди на многолюдном душном железнодорожном вокзале, отчаянно пытаясь найти хоть какое-нибудь другое жилье, объясняясь по телефону на ломаном французском (а в ответах улавливали только одно знакомое слово «non»), кроме этого, надо было следить за багажом и беречь кошельки от местных воров (кое-кого из них арестовали прямо на наших глазах). Наконец мы втиснулись в непроветриваемые комнаты с низкими потолками в захудалом отеле. За комнаты мы явно переплатили, а сварливый служащий у стойки вел себя так, будто вручить нам ключи от номеров для него было непосильным трудом.

Во время нашего короткого пребывания в городе всегда манящей Эйфелевой башни мой порог раздражения опустился так низко, что я зарычал на работницу булочной: «Надо было отдать вас, подонков, немцам!» Затем я выскочил из магазина, а мой друг Рич остался, и ему пришлось краснеть за меня. Вина продавщицы заключалась в том, что она обслуживала меня жутко пренебрежительно и высокомерно, и хотя Рич и сказал, что это не повод вспоминать гестапо, в череде всех наших неприятностей и неудач ее неуважения оказалось достаточно, чтобы я завелся и пожелал зла ей самой и всем галлам вкупе.

Конечно, нельзя сказать, что мне на нервы действовали одни снобы-французы. Мы с Ричем начали пререкаться по пустякам: куда пойти на завтрак или какой хлеб купить на обед. На третьей неделе, после того как мы прибыли в Падую на севере Италии, в город, который в другое время показался бы нам совершенно очаровательным, Рич и я целый вечер кричали друг на друга по жизненно важному поводу: чья очередь мыть посуду в арендованной квартире (где

было тесно и жарко).

Мой сын Дэйв ко времени нашей поездки только что вступил в подростковый возраст, и хотя он раньше был удивительно спокойным мальчиком, тут вдруг решил выступить в роли непокорного юнца. Как-то раз Дэйв плелся за мной и женой, отстав на полквартала, закатывал глаза к небу, как только я с ним заговаривал, и демонстрировал полнейшее отвращение, общаясь со сварливым стариком, коим был я. Решив показать свое знание подростковой психологии, я рявкнул: «Я заплатил тысячу долларов за твой билет на самолет, и ты мог хотя бы не делать кислую мину». Ответил он моментально: «Мог бы не тратиться. Лучше бы я остался дома и играл с друзьями в баскетбол!»

После этих кошмарных европейских каникул какое-то время казалось, что нашей многолетней дружбе с Ричем пришел конец. После поездки возникло какое-то раздражение между мной и моей второй женой, чего никогда не было прежде, какое-то чувство, которое, возможно, и привело к разводу. Но даже если тогда мой сын и казался мне главной причиной всех неприятностей, это не пробило брешь в наших с ним отношениях. Наоборот, когда наша большая дисфункциональная группа распалась, мы с Дэйвом чудесно провели последнюю неделю, проехав на велосипедах по Северной Германии, радуясь, что проводим время вдвоем (а за кадром тихо звучал музыкальный трек «Эдельвейс» [26] ).

26

Песня из фильма «Звуки музыки».

Эти неприятные события, которые по-разному сказались на моих чувствах к сыну, лучшему другу, жене и к французскому служащему в отеле, чьего имени я не знаю, принципиальны для эволюционной психологии: набор правил, которыми пользуется человеческий мозг при принятии решений по отношению к разным людям, не является неизменным. Может быть, вообще ошибочно говорить о мозге как об одном органе, который каким-то образом заключает в себе наше единое «Я». Наоборот, имеет смысл представить, что в голове каждого из нас имеется свободная комбинация разновидностей «Я», каждой из которых управляет различный набор аппаратного и программного обеспечения нервной системы.

В XX веке психологи и социологи сочли бы, что все сказанное мной богохульство — умышленное осквернение одного из самых главных заветов науки. Научная теория, если принимать во внимание высоко почитаемый критерий экономичности, должна пытаться объяснять природные явления, используя как можно меньше предположений. Несколько весьма влиятельных теорий XX века обещали объяснить всю общественную жизнь человека при помощи очень небольшого количества предположений, а точнее — одного.

Теории простого разума и общего домена32

В психологии одной из привлекательных теорий экономичности является модель усиления эмоциональной реакции. Ее суть заключается в том, что всеми людьми движет одна простая цель: желание чувствовать себя хорошо. Эта цель воздействует на наше отношение к другим: нам нравятся люди, которые у нас ассоциируются с приятными эмоциями, и не нравятся те, которые ассоциируются с отрицательными ощущениями. Любовь и ненависть — крайние точки континуума, и наше отношение к другим людям — это чистая случайность, обусловленная тем, в каких обстоятельствах произошла наша первая встреча с конкретным человеком.

Принцип усиления эмоциональной реакции был вызван необходимостью объяснить различные результаты исследований таких вопросов: почему у нас возникает симпатия к тем, кто случайно оказался рядом в тот момент, когда нам сообщили приятные новости, почему нам нравятся те, кто выражает согласие с нашим мнением, и наконец, почему нас тянет к внешне приятным людям. Хорошие известия, согласие и красота вызывают у нас положительные эмоции, которые, в свою очередь, распространяются на людей, оказавшихся поблизости в это время.

Поделиться:
Популярные книги

Магия чистых душ 3

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Магия чистых душ 3

По осколкам твоего сердца

Джейн Анна
2. Хулиган и новенькая
Любовные романы:
современные любовные романы
5.56
рейтинг книги
По осколкам твоего сердца

Черный маг императора

Герда Александр
1. Черный маг императора
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Черный маг императора

Отверженный. Дилогия

Опсокополос Алексис
Отверженный
Фантастика:
фэнтези
7.51
рейтинг книги
Отверженный. Дилогия

Архонт

Прокофьев Роман Юрьевич
5. Стеллар
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
7.80
рейтинг книги
Архонт

Шаг в бездну

Муравьёв Константин Николаевич
3. Перешагнуть пропасть
Фантастика:
фэнтези
космическая фантастика
7.89
рейтинг книги
Шаг в бездну

Пограничная река. (Тетралогия)

Каменистый Артем
Пограничная река
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
9.13
рейтинг книги
Пограничная река. (Тетралогия)

Кодекс Крови. Книга VI

Борзых М.
6. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга VI

Семь Нагибов на версту

Машуков Тимур
1. Семь, загибов на версту
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Семь Нагибов на версту

Даррелл. Тетралогия

Мельцов Илья Николаевич
Даррелл
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Даррелл. Тетралогия

Боец с планеты Земля

Тимофеев Владимир
1. Потерявшийся
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Боец с планеты Земля

Наследник пепла. Книга I

Дубов Дмитрий
1. Пламя и месть
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Наследник пепла. Книга I

Прометей: владыка моря

Рави Ивар
5. Прометей
Фантастика:
фэнтези
5.97
рейтинг книги
Прометей: владыка моря

Возвышение Меркурия. Книга 15

Кронос Александр
15. Меркурий
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 15