Институт экстремальных проблем

Камских Саша

Света не стала говорить Вадиму, что один из них практически обречен, хотя и находится в сознании, что Кленов украдкой закидывал под язык то валидол, то нитроглицерин, а она попыталась немного помочь их состоянию, но ничего из этого не вышло – они были «глухими», как Антон. Из памяти выплыло чье-то высказывание: «В глубине каждого сознания есть двери, готовые открыться навстречу свету, нужно только подобрать ключи». Она не смогла этого сделать для Антона за полгода, и верхом самонадеянности была сегодняшняя попытка. Как всегда, Света во всем винила себя,

но сейчас для нее главной задачей было, чтобы Вадим не почувствовал ее подавленного настроения.

— Ты поспал, пока меня не было? — Светлана присела на краешек кровати.

— Нет, просто лежал и ждал, когда ты придешь. Неужели ты одна со всеми занимаешься, никого из сестер больше нет?

— Нет, Дим, здесь как везде – врачей достаточно, а сестер не хватает. Был бы штат укомплектован, разве меня взяли бы сюда на работу?

— Ты из-за меня…

Светлана не дала ему закончить:

— Я должна быть рядом с тобой, — просто сказала она, а в мыслях у нее было только одно: «Я не хочу тебя потерять. Я тебя люблю».

— Зачем я тебе нужен такой? — слова девушки обожгли Медведева, он одновременно ощутил и радость, и невыносимую горечь. — Я ведь останусь инвалидом на всю жизнь.

— Нет, — твердо возразила Светлана, — ты поправишься. Но даже если что-то восстановится не до конца, меня это не страшит, вместе мы с этим справимся.

— Светка…

Вадим, собрав все силы, приподнял правую руку и попытался дотянуться до Светиного плеча. Она перехватила его руку и прижала к себе.

— Вот видишь, я даже руки поднять не могу. — Медведев с тоской смотрел на любимую. — Что же говорить обо всем остальном?

— А тебе еще рано руками размахивать! — Света ласково сжала похудевшие пальцы. — Левой вообще пока что особенно не шевели и в локте не сгибай – там внутривенный катетер стоит.

— Что стоит? — Вадим не понял и переспросил.

— Катетер. Чтобы постоянно вену не ковырять, в нее ставят тонкую пластиковую трубку, и все лекарства вводят туда.

— Как бассейн в школьной задачке, — Вадим горько улыбнулся, — по одной трубке втекает, по другим вытекает. Каким должно быть правильное решение? Может, плюнуть, убрать все и перестать со мной возиться?

— Замолчи немедленно! — Света была категорична. — Готовься к обеду, сейчас принесу его и буду тебя кормить.

— Светка! Я ведь уже ел сегодня! Сколько можно меня терзать? — Медведев возмутился, но тут же сник под строгим взглядом голубых глаз.

— Еще скажи, что вчера ты тоже ел! Жалуешься, что руки поднять не можешь, а где силы для этого возьмутся, если организм питание получать не будет? — Света улыбнулась и пообещала: — Я тебе еще что-нибудь расскажу, пока будешь есть.

На это Вадим был согласен. С отвращением глядя на полужидкую массу, которую Светлана назвала протертым овощным супом, он, тем не менее, покорно открывал рот, когда перед ним появлялась полная ложка.

— Откуда ты знаешь японский? — спросил он в промежутке. — В университете учила?

— Нет, у нас на факультете преподавали

латынь и старославянский, кроме обычных английского или немецкого с французским. Японским я занималась на курсах и немного самостоятельно. Да и нельзя сказать, что я его знаю – уровень бытового общения, не больше.

— Так я тебе и поверил, опять скромничаешь! — Вадим косился на тарелку, пытаясь определить, много ли там осталось. — Сам слышал, как ты с этими самураями щебетала!

— Дим, все вопросы были решены задолго до их приезда, а документы подготовлены с участием профессиональных переводчиков. Я практически ничего не делала.

— Ну да, — проворчал Медведев, — то-то они тебя потом подарками задарили за это «практически ничего». Я слышал, что ты и с Рябовым их свела.

— Вадим, я только познакомила Александра Николаевича с представителем фирмы, которая занимается, помимо всего прочего, торговлей деревом. Дальше они общались сами, без моего участия.

Чувствовалось, что Светлане неприятен не столько разговор на эту тему, сколько ревнивый интерес Медведева к Рябову.

— Ты его любишь? — задал неожиданный вопрос Вадим.

— Кого? — оторопела Света.

— Рябова, — хмуро буркнул Медведев.

В голубых глазах удивление сменилось растерянностью.

— С чего ты так решил? Конечно, нет! Мы просто знакомы, какое-то время я в его фирме работала. — Света улыбнулась. — Я тебя люблю.

— Правда?

— Правда!

Наконец-то Медведев тоже улыбнулся, а мысли его переключились на другой предмет.

— Прежде чем дальше меня кормить, объясни, а то я что-то не понял – зачем психологов учат латыни и старославянскому?

— Психологов не учат, учат историков. Дим, я же историк по первому образованию.

— Историк?!

— Именно так, более того, я – историк-искусствовед. У меня был диплом на тему «Новогодние обычаи и обряды средневековой Японии», для этого мне японский и понадобился.

— Но ты же работаешь психологом! У меня уже голова кругом пошла… — Медведев зажмурился на мгновение.

— Все правильно. Я потом еще и диплом психолога получила. — Света кивнула. — Давай обедать дальше, а я тебе об этом расскажу.

За супом последовало опять же протертое отварное мясо, смешанное с размазней из гречки.

— Выглядит ужасно, но на вкус терпимо, — после первой ложки Медведев прокомментировал новое блюдо, — только посолить забыли. Жду обещанной приправы, без нее есть не буду.

Светлана улыбнулась. Вадим выглядел гораздо лучше, говорил еще тихо, но без уже особых усилий, хотя и уставал довольно быстро. Больше всего ее порадовало появление эмоций и даже пробуждение чувства юмора.

— Уже на четвертом курсе стало понятно, что искусствоведы никому не нужны. Помнишь, наверное, что за времена были. Я, честно скажу, над этим не очень задумывалась, это папа как-то поинтересовался, кем и где я собираюсь работать. Мне, конечно, предлагали пойти в аспирантуру, остаться при кафедре, но это означало получать гроши.