Институт экстремальных проблем
Шрифт:
— А сам-то? Вообще нагишом ходишь! Тоже простынешь… — не переставая кашлять, еле выговорила Ирина.
— Я, как твоя посуда, термостойкий, меня ни жара, ни холод не возьмут, так что за меня не беспокойся.
— Я тебя боялась разбудить, поэтому не стала в потемках халат разыскивать.
— Чего ты еще боишься, малыш? Какой ерунды? — Сергей уложил ее на кровать и укрыл одеялом.
— Только одного – боюсь потерять тебя. Мне так хорошо, что порой становится страшно – неужели это может продлиться долго? — Ирин голос дрогнул. — Иногда кажется, что это
— Иришенька, давай поженимся и всегда будем вместе. Не будет никаких кошмаров. — Сергей стал успокаивать Ирину. — Все будет хорошо, я никуда не денусь. Я не могу без тебя, — говорил он в промежутках между поцелуями. — Какие ты видишь препятствия для нашего счастья? Кто нам может помешать? Лешка? Никогда! Моя мама? Она мне не враг. Выбрось из головы все сомнения, доверься мне.
— Да, Сереженька, конечно, — Ирина тихонько всхлипнула в последний раз.
— Ну что, все? Из-за чего плакать-то было? — Сергей погладил ее по голове. — Поворачивайся на бок и спи. И никаких кошмаров. Договорились?
— Договорились.
Сергей тоже повернулся на бок, прижался грудью к Ириной спине и обхватил ее рукой.
— Вот так тебе будет тепло. Спи давай, а утром не вскакивай, я сам разберусь и на кухне, и в ванной. Никуда не выходи, сиди весь день дома и лечись, а вечером я опять тобой займусь.
Ирина заснула, а Сергей только дремал остаток ночи. Он обнимал ее, придерживая одеяло, когда Ира пыталась во сне из-под него выбраться, легко прикасался губами к волосам, слегка повлажневшим от испарины. Иногда она просыпалась и снова начинала кашлять.
— Сейчас я тебе попить принесу. — Сергей, не одеваясь, спешил на кухню, подогревал чайник и возвращался через минуту-другую с кружкой. Ира пробовала и морщилась. — Никакой воды из холодильника! Тебе нужно теплое питье, и я еще немного меду и душицы добавил.
— Сереженька, ты из-за меня всю ночь не спишь, — прохрипела после очередного приступа Ира. — Как ты завтра весь день на работе будешь?
— Не переживай, Иришик, я семижильный, — Сергей забрал у нее пустую кружку. — Мне два часа подремать вполне достаточно. Конечно, если неделю не спать, и я с ног свалюсь, а пару ночей даже не замечу.
— Я в другую комнату уйду, чтобы тебя не будить, — Ирина хотела встать, но Сергей плотно укутал ее одеялом и прижал к себе.
— Не выдумывай, я все равно услышу, если ты снова начнешь кашлять. Когда Алешка еще совсем маленький был, моя мама время от времени забирала его к себе в комнату, чтобы мы могли выспаться, но я все равно даже через стенку слышал, когда он просыпался. Он только пискнет, а я уже к нему бегу, возьму на руки, он сразу и затихнет, даже если мокрый. Смотрит на меня, улыбается, пока я его перепеленываю – памперсов тогда еще не было, — с коротким смешком сказал Сергей. — Не то что Татьяну, маму и то иной раз не успевал разбудить. А мне без тебя плохо будет, страшно, — он снова тихо рассмеялся.
— Какой же ты добрый, Сережка! — прошептала,
— А я тебя.
Сергей поцеловал ее. Маленькая хрупкая фигурка у него под боком, казалось, принадлежала ребенку, но он обнимал восхитительную женщину, которая просто сводила его с ума. В ней сочетались такие противоположные черты, как резкость и мягкость, холодность и страстность; шумная веселость и печальная задумчивость могли сменить друг друга в одно мгновение. «Пускай у нас будет только Лешка, пускай больше никто не родится у нас, — думал с нежностью Томский, — я всегда буду любить тебя вдвойне – и как женщину, и как ребенка. Ты больше никогда в жизни, — дал он слово, — не почувствуешь горечь от того, что у тебя не получилось стать матерью!»
Ирина не могла просто сидеть дома, ничего не делая, и болеть. Если бы не кашель, она посчитала бы себя совершенно здоровой, самочувствие было вполне приличным. Поэтому, когда Сережа Шестаков, изучив результаты анализов из лаборатории, по телефону начал консультироваться насчет некоторых сомнительных цифр, она велела обоим своим дипломникам приехать к ней.
— Куда вы отдавали пробы? — Ирину взяла оторопь от увиденного.
— Мы с местными «санитарами» договорились, у них «плазменник» в лаборатории стоит. — Саша Суворов почувствовал надвигавшуюся грозу. — Они все сделали за два дня и за две коробки конфет.
— Что сделали?! В той лаборатории химики работают или… — Устюгова от возмущения потеряла голос и несколько секунд молча смотрела на разложенные перед ней бланки. — Кто-нибудь сообразил, что в воде с общей минерализацией в двести миллиграммов на литр двадцати миллиграммов лития быть не может?! И вообще, там лития не может быть как такового! Кто-нибудь об этом подумал?!
— Я только сегодня посмотрел на цифры… Баланс не бьет… — еле слышно пробормотал Сережа.
— Твой папа это видел? — осведомилась Ирина.
— Нет.
— Слава богу! Я умоляю тебя не показывать ему этот кошмар, пусть у него останутся хоть какие-то иллюзии в отношении единственного сына, — саркастически заметила Ирина. — Ну куда вы смотрели? Забираете результаты, даже не взглянув на них, а теперь ломаете голову над взятыми с потолка цифрами. Вы понимаете, что такие данные приводить нельзя? Откуда такое количество магния возьмется в воде из скважины, которая пробурена в песчанике? Это же не доломит!
— Я позвоню в Краснохолмск и попрошу, чтобы они переделали анализ, — Саша попробовал спасти ситуацию.
— Ты уверен, что твои «санитары» не вылили остатки проб сразу после вашего ухода? — вздохнула Ирина. — А если не вылили, то где они стоят? В холодильнике? Очень сомневаюсь.
— И что же теперь делать? — убито спросил Саша.
— Теперь, мои дорогие, вы снова поедете на те же скважины, снова отберете пробы и сделаете их сами, старыми добрыми методами, а я вас проконтролирую. Поняли?
Ребята переглянулись и тяжело вздохнули.
— Не вижу энтузиазма, — грозно бросила Ирина.