Институт экстремальных проблем
Шрифт:
«Светочка, чтó я должен сделать, чтобы ты проснулась? — в тысячный раз задавал один и тот же вопрос Вадим. — Зачем ты отгородилась от меня точно так же, как от всех остальных? Неужели ты не чувствуешь, как я тебя люблю, неужели сомневаешься во мне? Как сделать, чтобы ты меня услышала, чтобы открыла глаза и улыбнулась? Как передать тебе энергию?»
Небо не успело почернеть на западе и тут же стало светлеть на востоке, короткая летняя ночь заканчивалась. Асфальт сменился ухабами грунтовой дороги, и Максиму пришлось снизить скорость. Когда подъехали к дому Рябовых, стало уже настолько
— Чертова тварь! — Устюгов выхватил оружие, намереваясь обороняться от бросившейся на капот собаки, массой тела с налету едва не проломившей лобовое стекло.
— Стой!!! Это же наш Казан! — остановил его Медведев, узнавший Светиного любимца.
Стоило приоткрыть дверцу машины, как в нее тотчас же протиснулся громко скуливший пес. Он мимоходом ткнулся носом в колено Вадима, поздоровавшись с ним, и потянулся к руке Светланы. Казан ждал от девушки привычной ласки, но неподвижные пальцы не сжали его морду, не потрепали за уши. Пес лизнул ладонь; не дождавшись ответа, он очень осторожно прихватил ее зубами и потянул на себя. Рука безжизненно упала вниз, и Казан горестно завизжал, точно заплакал. Медведев поправил свесившуюся руку любимой и вздохнул:
— Что, пес, теперь вместе плакать будем? Или вместе попробуем разбудить?
— Что ж вы тут его оставили? — укоризненно спросил Максим, выбираясь из машины для того, чтобы открыть ворота. — А если бы ты не надумал сюда вернуться?
— Его не было с нами, — пожал плечами Вадим. — Ребята ни разу его с собой не брали, и я не представляю, как он здесь оказался.
— Мистика… — чуть нахмурился Устюгов.
— Не бóльшая, чем все то, что произошло…
Максим внес Светлану в дом и уложил на диван. Следом прихромал Медведев, а за ним в комнату почти что вполз Казан, бок которого был ободран, а лапы сбиты в кровь.
— Эх ты, морда, — Устюгов с сочувствием погладил поседевшую от пыли лохматую голову. — Как же ты нашел этот дом?
Казан, словно отвечая ему, разразился долгой тирадой. Он скулил, ворчал, повизгивал и подвывал на разные лады, коротко взлаивал и все время заглядывал людям в глаза, будто хотел убедиться, что его поняли.
— Почему считается, что собаки не умеют разговаривать? — пробормотал Максим. — Еще как умеют, вот только люди их языка не знают. А уж понимают-то они людей, как никто другой.
Казан отчаянно заскулил, и в собачьих глазах появилась такая тоска, что Устюгов сам чуть не взвыл в унисон с псом.
— Вадим, скажи, какая от меня помощь нужна? Что ты собираешься делать?
— Пока не знаю, — покачал головой Медведев. — Оставь нас здесь, возвращайся в город. Там Ирина, ее малышка; не обижайся, но им ты нужнее, чем…
— Ладно тебе, — усмехнувшись, остановил его Максим. — Я все понимаю. Толстуха, — так он назвал Оксану, — совершенно права: Светлане нужен только ты. Подумай крепко своей башкой, как разбудить ее, если любишь – обязательно придумаешь. Но предупреждаю – давай без глупостей.
— Без, — лаконично ответил Вадим.
— Поеду в институт и постараюсь направить поиски по ложному следу, —
Медведев молча кивнул, он хотел как можно скорее остаться наедине со Светой и попробовать привести ее в чувство. Максим забинтовал псу израненные лапы и уехал, заперев ворота снаружи.
Илья с раннего утра сидел на скамейке во дворе родительского дома и ждал того момента, когда его мама останется одна.
Накануне вечером он перепугал Наилю, увидевшую его искаженное лицо и решившую, что Вадим с Антоном погибли. То, что она узнала про Светлану, расстроило ее еще сильнее, потому что Наиля считала девушку больше чем подругой. Она не плакала только потому, что видела, как переживает Илья, даже Алешка с Андрюшкой не разгладили глубокой складки между бровями и не прояснили его взгляда. Он отказался от ужина, помог уложить малышей спать, но не мог заставить себя говорить ни о чем, кроме случившегося со Светой.
— Все обойдется, — Наиля старалась успокоить его, — в клинике замечательные врачи, они обязательно помогут ей.
— Они не знают, что делать, я понял это сразу. Израсходованную жизненную энергию не восстановить никакими уколами… Ничем… Ни у кого из нас не получилось стать донором, даже у Шурика ничего не вышло. Если бы Серега не пропал в Дегтярке, то, может, он и смог бы что-то сделать, а мы…
Илья с приглушенным стоном отчаяния натянул на голову простыню и отвернулся к стенке. Наиля поняла, что он обессилел от отчаяния, и не хочет ни ласк, ни утешений, ни даже слов надежды, и тихонько ушла в детскую. Илья появился там через полчаса, одетый почему-то в форму.
— Куда ты? — встревожилась Наиля.
— Иди спать, Иля. — Илья выдавил из себя успокаивающую улыбку. — Со мной все в порядке. Я поеду на работу, в клинику, узнаю, как Света, как Антон.
В клинику Илья попал через подвал, связывавший ее с корпусом оперативно-спасательного подразделения. Далеко не все сотрудники института знали о паутине проходов между подвалами, соединявшей разрозненные строения, он и сам узнал о ней случайно, увидев как-то оставленный Вадимом чертеж. Ненароком отложившаяся в памяти схема помогла ему сбежать из клиники, когда его как пострадавшего при взрыве торгово-развлекательного центра поместили туда, и должна была пригодиться сейчас.
Дверь, которая вела в небольшой коридорчик рядом с приемным покоем, была, конечно же, закрыта, но взломать ее замок для спасателя не составило никакого труда. Он осторожно отжал защелку и уже собирался открыть дверь, как услышал торопливые шаги и чьи-то приглушенные голоса. Илья затаился, придерживая дверь со своей стороны, — если кто-то обнаружит его, то шума не избежать. Ему лично возможный скандал ничем не грозил, но выяснение того, что он делает глухой ночью на территории института, тем более в клинике, нарушило бы все его планы. Все затихло, но через минуту мимо двери снова кто-то прошел, приглушенно загудел лифт. Снова наступила тишина, сквозь которую еле слышно донесся шум отъезжающего автомобиля.