Институт экстремальных проблем
Шрифт:
«Носит же кого-то по ночам нелегкая!» – Илья старательно прислушался, но больше ни одного звука не донеслось до него. Спасатель беззвучно открыл дверь, прокрался по полутемному проходу и наткнулся… на Андрея Рябова, который стоял, прижавшись к стеклянной двери, ведущей на лестницу. Тот был еще бледнее обычного, почти такого же светло-голубого цвета, как его больничная спецодежда.
— Что со Светой? — Илья представил себе самое худшее.
— Все будет хорошо, — еле слышно ответил Андрей. — Бог не оставит нас…
Илья не стал дослушивать его, схватил в охапку и устремился по лестнице
— Ты поможешь мне попасть к Светлане, а не то я тебе шею сверну!
Андрей не сопротивлялся, но, когда Илья, отобрав у него карточку-ключ, стал открывать дверь в отделение, тихо сказал:
— Светланы здесь нет. Она с Вадимом.
Спасатель отшвырнул от себя Рябова и бегом, уже не думая о том, что кто-то может услышать его, кинулся в противоположный конец коридора, в палату командира.
Там в изголовье койки Усова слабо горел светильник, обе кровати были пусты.
— Где они? — Илья выскочил в коридор и рывком притянул к себе Андрея.
— Антона повезли в нейротравму на томограф.
— Идиот!!! — зарычал, еле сдерживаясь, чтобы не ударить парня, Илья и рывком, так, что затрещала медицинская униформа, притянул его к себе. — Светлана где? Командир?..
Спасатель задохнулся от гнева и внезапно накатившего на него ужаса – вдруг девушки не стало, а Вадим не смог этого пережить и что-то сделал с собой. Антон же, честно говоря, в эту минуту совсем не интересовал Илью. Андрей, не пытаясь высвободиться, кротко улыбнулся:
— Все будет в порядке и со Светланой, и с Вадимом, — взгляд Рябова, до этого отрешенный, вдруг прояснился: — Они уехали, куда – не скажу, — неожиданно твердо произнес он. — А нам лучше уйти отсюда, чтобы никто не понял раньше времени, что их здесь нет.
— Что ты задумал? — все еще с угрозой в голосе, но отпуская парня, спросил Илья.
— Не я… — Андрей радостно улыбнулся.
«Совсем тронулся пацан…» – промелькнуло в голове спасателя, а Рябов улыбнулся еще шире, более того, его глаза засветились экстатическим восторгом:
— Господь вразумил… Услышал наши молитвы… Ангел светлый… Чудо, великое чудо… Нужно молиться, как можешь, как умеешь, сердцем молиться… Что сердце твое попросит, то и сбудется…
Бессвязные слова Андрея помогли оформиться мыслям, давно бродившим в голове спасателя. Он безрадостно посмотрел на Рябова и оставил его одного в коридоре, напоследок бросив: «Попробую…»
Мария Львовна Вольфсон схватилась за сердце, когда, открыв дверь после такого короткого звонка, что она усомнилась, не послышался ли ей резкий звук, увидела на пороге старшего сына. Илья не появлялся в родном доме уже больше десяти лет, изредка общаясь только с младшей сестрой – семнадцатилетней Аней, и должно было произойти нечто чрезвычайное, чтобы он решил прийти к родителям. Даже о женитьбе и рождении у него сыновей родители узнали из SMS-ки, отправленной сестре.
— Здравствуй, мама, — на лице Ильи не было ни намека на улыбку. — Ты одна дома?
Мария Львовна машинально кивнула, пораженно всматриваясь в ставшее почти неузнаваемым за прошедшие годы лицо сына. Он ушел из дома двадцатилетним юношей, почти подростком, больше всего в жизни любившим музыку и цветы, сам хрупкостью своей напоминавший
Порог квартиры переступил человек лет пятидесяти, ссутулившийся от навалившейся на него какой-то большой беды. Можно было предположить лишь одно – он потерял дорогого ему человека.
— Илюша, что случилось? — Мария Львовна заподозрила самое ужасное.
— Светлане плохо.
— Светлане?! Какой Светлане? — Мария Львовна ничего не поняла. Она знала, что у Ильи было немало девушек, но знала и то, что, когда у сына появилась Наиля, тот забыл обо всех прежних подружках, а после рождения детей стал образцовым семьянином. — Кто она такая?
— Друг, — коротко ответил Илья. — Даже больше… Я любил ее, люблю до сих пор…
— А как же?.. — поразилась Мария Львовна.
— Жена? Дети? Я счастлив оттого, что они у меня есть, но если бы не Светлана, то не было бы ничего – ни Наили, ни мальчишек… Ничего… Меня самого, наверное, не было бы… Я не знаю, как тебе объяснить… Это даже не любовь, это преклонение перед идеалом, возвышенным и неприкосновенным, перед… Не знаю, наверное, истово верующие католики так почитают Деву Марию… Что, мама, считаешь, я кощунствую? — горько усмехнулся Илья, заметив протест в материнских глазах.
— Нет, Илюша.
«Да я бы заложил бы душу дьяволу, если б знал, что он поможет», — чуть не вырвалось у Ильи.
— Что с этой девушкой? — тихо спросила Мария Львовна, до глубины души пораженная степенью отчаяния сына.
— Она спасла от смерти нашего товарища. Рак мозга… А у него – мальчишка на месяц старше моих. Света вылечила его. Вадима парализовало после травмы, а теперь он может ходить. Это тоже сделала Света, но сил она отдала слишком много. Это даже не кома, а вообще непонятно что. Врачи делают все возможное, но… — Илья развел руками.
— Что же делать? — Мария Львовна расстроилась до слез. — Чем мы можем помочь?
— Где сейчас дядя Марк? Все еще в Торонто?
— Нет, он дома, их оркестр уже вернулся в Иерусалим.
— Ты можешь позвонить ему? Я никогда не попросил бы ни о чем для себя, но для… — Илья с отчаянием посмотрел на мать. — Пусть он дойдет до Стены Плача и оставит там записку, всего три слова: «Пусть Света проснется». Да, я ни во что и ни в кого никогда не верил, но сейчас я готов пойти на что угодно, только бы помочь ей, готов молиться и в синагоге, и в православном храме, и в мечети, но я слышал как-то давно, еще в детстве, что тот, кто молится в Иерусалиме перед Стеной Плача – это как если бы он молился пред Троном Славы, потому что там расположены врата рая, открытые, чтобы Создатель мог слышать все молитвы, — тихо произнес он.