Анна качала головой и, не споря с братом, продолжала называть его именно фурлейтским поручиком, особенно при появлении в доме девиц из ближнего или дальнего круга друзей и
просто знакомых графа Раевского-старшего. Отец брата и сестры, Владимир Александрович, овдовел почти десять лет назад, однако новой женой обзаводиться не стал. Он был настолько хорош собой, что в душевных привязанностях отказа не знал. Вдовые красавицы, еще не успевшие овдоветь красавицы, зрелые красавицы, еще не ставшие женами, – одним словом, графа на приемах всегда окружал подлинный цветник. Неудивительно поэтому, что и в летнем имении Раевских, в Крыжановке, всегда можно было встретить немало привлекательных особ самого разного возраста, от очень юных, как дочь графа, до весьма взрослых, как матушка графа Раевского-старшего, все еще выходящая в свет ровно два раза в год.
Граф же Раевский-старший отдал службе царю и отечеству двадцать пять лет и вышел в отставку с почетной и обременительной
должностью интенданта партикулярной верфи в Санкт-Петербурге. Сменил дом в столице на семейное гнездо на окраине Куяльника, а летом отправлялся в Крыжановку, на берег моря, подальше от света, дабы наслаждаться лечебными грязями и водами. Граф жил в свое удовольствие, никому не ставя в вину ни озорного поведения, ни усердного отшельничества. Одним словом, превратился в настоящего барина-сибарита, наслаждавшегося каждым днем жизни.
Дочь свою Анну учением граф не мучил, однако домашнее образование девушка получила более чем удовлетворительное. Неженский ум, пытливый и педантично-усердный, позволял ей вести беседы на равных не только с дамами высшего света («Ой, папенька, они такие пустышки…»), но и с господами офицерами и статскими учеными, которых в округе было предостаточно. О том, насколько умны эти господа, Анна отцу не рассказывала, однако за девушкой тянулась слава «слишком умной для девицы».