Институтка. Уроки любви
Шрифт:
– Вы это куда, мадемуазель?
– Пропустите! – она попыталась просочиться, но ей не дали.
– Не так быстро.
В руках мужчины она заметила плетение наподобие тех, которые использовали жандармы для ловли преступников. В памяти пронесся Блодетт, разрушенные склады и тюрьма, в которой она оказалась. Девушка побледнела, понимая, что сейчас вряд ли кто-то придет ей на помощь.
– Я…
Амадин оглянулась. Морис де Грандье уже поднялся и теперь отряхивал костюм. Он не торопился, уверенный в том, что девушка никуда
– Извините нас, – широко улыбаясь, мужчина направился к метрдотелю. – У моей кузины истерия, вы же понимаете – женщина.
Последнее слово он произнес со снисходительным презрением, вызвавшим смешки остальных.
Амадин вспыхнула и собиралась ответить, когда из угла поднялся еще один мужчина. Его костюм был явно сшит на заказ, а темные усы лихо закручивались вверх.
– Мне кажется, дама не желает вашего общества, уважаемый, – обратился он к де Грандье, слегка растягивая гласные.
– Что? Но… – тот смутился, а мужчина тем временем повернулся к Амадин.
– Мадемуазель, простите великодушно! Гастон, девушка ничего не сделала. Полагаю, для всех будет лучше отпустить ее.
– Но господин де Грандье утверждал… – промямлил метрдотель.
– Что она – его кузина? Он ошибся, – усач лениво улыбнулся
– Не правда ли?
Последние слова обращались к де Грандье.
– А? Да, – он закивал. – Я перепутал.
Метрдотель пожал плечами, но отступил. Амадин моментально выбежала из ресторации, взлетела на второй этаж, заскочила в номер и только тогда сообразила, что не спросила имя заступившегося за нее мужчины.
Глава 12. Рейнард де Треви
Весь вечер после встречи с Амадин Рейнард размышлял, стоит ли требовать отчеты наблюдателей, чтобы прочесть их лично, или же отдать все на откуп Валентину, но так и не решил. С одной стороны, девушка вернулась не просто так, и патент, тем более по магическим стержням мог быть только предлогом.
С другой… Стоило признаться хотя бы самому себе, герцог не желал знать, где и с кем проводит время его бывшая любовница. Но, в этом-то и крылся подвох, его личные антипатии могли повредить работе, и Рейнард не знал, как поступить. Он пробовал заняться другими делами, но мысли постоянно возвращались к Амадин. Птичка изменилась. Стала уверенной в себе и дерзкой, и инквизитор никак не мог решить, хорошо это или плохо. Инквизитор все еще раздумывал над этим фактом, когда дверь скрипнула.
– Герцог, хорошо, что я застал вас, – дю Барри вошел в кабинет. Рейнард полоснул его взглядом:
– Валентин уже ушел?
– Нет, он пропустил меня, – заметив, что начальник нахмурился, маркиз быстро добавил, – Я сказал, что это по поводу взорванного дома.
– Нашли что-нибудь? – насторожился инквизитор.
– Да, но не совсем то, что мы все ожидали, – дю Барри протянул начальнику небольшую папку.
– Что здесь? – Рейнард не торопился брать документы.
–
– То есть описания нет.
– Невысокая, худая, брюнетка, – дю Барри не сводил взгляда с герцога. Рейнард пожал плечами:
– Под это описание подходит добрая половина Сен-Кантена.
– Треть.
– Что?
– Треть Сен-Кантена… и почти вся Аллемандия.
– Почему Аллемандия?
– Женщина растягивая гласные, монсеньор.
– Продолжайте, – Рейнард не сводил с заместителя пристального взгляда.
– Дю Морталь умен, и вряд ли будет заниматься таким сам. Что если у него не сообщник, а…
– Сообщница, – кивнул герцог.
– Да. С женщины меньше спрос, тем более с вдовы, – понимая, что бури не будет, дю Барри начал говорить свободно. – Общество будет сочувствовать хорошенькой женщине, носящей траур, а большинство мужчин будет стремиться помочь, рассчитывая на расположение без обязательств.
– Полагаете, это – дочь барона Летарда? – без обиняков поинтересовался Рейнард, которому надоело ходить вокруг да около.
– Не исключено. Все три попадают под описание.
– Три?
Дю Барри устало взглянул на инквизитора.
– Я навел справки. Ваша бывшая любовница, Амадин Гросс предположительно внебрачная дочь барона Летарда.
– Я знаю. Ее мать как раз работала в аллемандском посольстве до скоропалительного замужества.
– Именно. У мадемуазель Гросс единственной в семье есть магический дар, к тому же прошлой осенью она встречалась с бароном Летардом.
– Я знаю, – подчеркнуто спокойно повторил герцог л’Армори. Слишком спокойно.
– Поэтому вы и выгнали ее?
– Она ушла сама. Я не стал удерживать ее, – он и не понимал, почему сказал это. Но Рейнарду казалось важным, чтобы заместитель знал правду, пусть даже унижающую его самого. Дю Барри приподнял брови:
– И вы все еще сомневаетесь?! От таких, как вы, ваша светлость, не уходят.
– Вы мне льстите.
– Отнюдь. Скажите, сколько любовниц ушли от вас сами?
– Маркиз, вам не кажется, что вопрос бестактен?
– Если бы мы вели светскую беседу, то – бесспорно, но мы говорим о деле, ваша светлость. Так сколько?
– Одна. Любовница. И одна почти невеста.
– И они обе…
– Да, дочери барона Летарда, – Рейнард криво усмехнулся,вспомнив события осени и то, как он оказался в одной постели с бывшей невестой. – И, следовательно, обе могут состоять в сговоре с дю Морталем.
– Простите, ваша светлость.
– За что? За то, что ткнули меня носом? Вы абсолютно правы… Кстати, вы в курсе, что мадемуазель Амадин Гросс сейчас в Сен-Кантене?
– Да. Это тоже есть в документах, как и повод прибытия: свадьба ее друзей господина Пьера де Рабле и девицы Мари Коре.