Инструкция для дракона
Шрифт:
— У кого?
— Мальчишка. Вероломный ублюдок.
Один из его младших сыновей выгнул бровь.
— Рагнар не настолько глуп, чтобы вернуться.
Но Ольгир знал, что он вернулся. Знал, что его сын глуп настолько, чтобы рискнуть всем и вернуться, дабы стать военачальником Орды Ольгирссонов.
— Мы найдём его, па, — произнёс старший, остальные завопили в знак согласия. — Найдём и убьём, а потом принесём его голову тебе.
— Нет, — усмехнулся Ольгир. — Оставайтесь здесь. Я сам разберусь с мальчишкой. Как и всегда.
Он двинулся вперёд, махнув трём своим лучшим стражам следовать за ним. Ольгир сам принесёт
Глава 26
Три дня Кровавая королева тёмных равнин держалась. В течение трёх дней всё королевство находилось в трауре. И всё же боль драконов, считавшие её семьёй, была осязаема, пронизывая всех. Каждый день Дагмар видела, как слуги выбегали из замка, чтобы поплакать среди своих, не расстраивая драконов больше, чем уже есть. Даже двоюродные братья и сёстры, тёти и дяди, у которых не было возможности познакомиться с Аннуил до родов, оплакивали потерю, понесённую роднёй.
Откровенно говоря, Дагмар просто не привыкла к такому. Северяне не показывали боли, не горевали — просто сжигали мертвецов на кострах или отправляли в море, а когда останки превращались в пепел, начиналось трёх-пятидневное пьянство. В это время враги не нападали, вероятно, эту черту даже Йёкуль не переходил. Пьяные слёзы и рыдания разрешались только потому, что их можно списать.
— Все дело в алкоголе, — не раз слышала она от своих сородичей. — Больше шести бочонков эля, и я реву.
Но на Тёмных равнинах никто не пил. Лишь мрачная подготовка к битве и обороне, а ещё болезненные выражения лиц тех, кто переживал потерю королевы Аннуил. Чтобы бороться со всем этим, Дагмар продолжала заниматься тем, что у неё получалось лучше всего: планировала, выстраивала стратегии и исполняла.
Большая часть оборонительных сооружений привели в боевую готовность. Некоторые были погребены глубоко в земле под ними, гарантируя, что Минотаврам, по крайней мере, будет трудно прорваться в подземелья Дикого острова. Другие установили наверху и приготовили. Но Дагмар настояла на ещё некоторых проверках.
Она спорила с Брастиасом, который, казалось, был рад, что можно сосредоточиться на чём-то ещё. Он считал, что они слишком ограничены и конкретны, и это, возможно, правильно, но Дагмар всё равно нравилось проверять идеи, когда могла.
Пока строились укрепления, купцов и проституток перевели от главных ворот в город, находившийся примерно в лиге от края Дикого острова. Так слугам не нужно ходить далеко, чтобы получить ежедневные припасы, но теперь можно выстроить сильную оборону для защиты главных ворот.
Дагмар тоже с радостью помогала Брастиасу во всём этом, радуясь за малейшую помощь. Тем не менее, предстояло ещё многое сделать, и Дагмар твёрдо намеревалась закончить работу до возвращения домой.
Когда Дагмар шла по огромному двору, внимательно изучая список, ветер поднял подол платья и растрепал волосы. Это напомнило, что она опять забыла заплести их в косу и накинуть шарф. Она подняла глаза к небу, на мгновение ослеплённая двумя сияющими над головой солнцами. В последнюю минуту она увидела драконов, которые разлетелись, когда другие пятеро начали приземляться. Дагмар не узнала в них никого
Гвенваель встал перед отцом, положив руки ему на плечи и остановив его на полпути по ступеням к главному залу.
— Отец, не…
— Вы смеете приходить сюда? — Берселак зарычал на драконов во дворе с такой смертельной яростью, что Гвенваель испугалась, как бы вены, пульсирующие на висках отца, не лопнули.
Драконы перекинулись в людей, и надели скучные коричневые одежды, которые принесли с собой. Четверо поспешно отступили, услышав гневные слова Берселака, но только у старейшины Энруига хватило наглости выглядеть скучающим.
— Я не собираюсь проявлять неуважение, лорд Берселак, — вздохнул Энруиг. — Но ясно дал понять её Величеству, что мы придём за малышами после их рождения.
Гвенваель и его отец встретились взглядами, прежде чем Гвенваель обернулся и спросил:
— Что?
— Мы пришли за малышами, юный принц. Мы выберем им лучшее место, где они будут воспитываться.
— Вы не заберёте детей.
— Старейшины приняли решение, лорд Гвенваель, и ты не сможешь ему противиться.
— Плевать. Вы не заберёте детей. Фергюсу решать, где они будут жить и как воспитываться. Не вам, и не какому-то чёртовому совету.
Бриёг спустился по ступенькам из главного зала и встал рядом с Гвенваелем.
— Что происходит.
Их отец даже не ответил. Просто покачал головой, положив руки на бёдра и расхаживая взад-вперёд по длинной лестнице.
Гвенваель посмотрел на брата, гнев буквально душил его.
— Они пришли за малышами.
Бриёг посмотрел на Энруига.
— И чей это приказ? Очевидно, не нашей матери.
Старейшина ухмыльнулся, и Гвенваель вздрогнул, когда Бриёг закричал у него в голове:
«Мы убьём его! Прямо сейчас!»
Гвенваель положил руку на плечо Бриёга.
«Мы не можем. Давай успокоимся».
«К чёрту спокойствие!»
— Совет принял решение, Берселак Чёрный…
— Вы приняли! — перебил его Бриёг.
— … я настоятельно советую не мешать нам, делать то, ради чего мы прибыли.
Из-за угла замка появилась Дагмар, подмигнула Гвенваелю и жестом подозвала Аддольгара и Глианну, которые шли следом.
— Лорд Гвенваель, — сказала она, слабо улыбаясь, — кто это?
Он бросил быстрый взгляд на Бриёга.
«Какого черта она делает?» — спросил Бриёг.
«Доверься ей, брат». Ибо Гвенваель доверял.
Спускаясь по лестнице, Гвенваель схватил протянутую руку Дагмар и сказал:
— Леди Дагмар, это старейшина Энруиг из нашего совета. Старейшина Энруиг, это Дагмар Рейнхольд с северных земель. Единственная дочь Рейнхольдов.
Энруиг слегка набычился, когда понял, что Дагмар настолько близка к королевской семье северных земель, насколько это вообще возможно среди военачальников.