Интеграл Пьявица

Арендт Бруно

– Ну, значит не показывала она тебе его. Всё это ты ее считаешь воровкой, – усмехнулся он.

– А откуда у нее тогда такие красивые и дорогие вещи? Живет-то она одна, где бы она взяла деньги? – задумалась Элли

Дон промолчал в ответ, он знал, где «доставала» Роза деньги, но это был далеко не детский разговор. Буквально до вчерашнего дня, он не понимал одного, почему Роза всё еще жила здесь, ведь практически ни к чему не была «привязана».

– Так, давай еще раз пройдемся по списку, – скомандовал дедушка.

– Есть! – салютовала рукой, с уже надетыми часами,

ему Элли.

– Теплые вещи?

– Есть!

– Спальное белье?

– Есть!

– Мыло и зубной порошок?

– Есть!

– Кружки ложки и тому подобное?

– Есть, – продолжала выкрикивать Элли, задумываясь на секунду.

– Еда и вода на сутки?

– Есть, – она указала на завернутые кульки с овсяным печеньем, и металлические фляжки воды.

– Так, свои личные вещи то же собрала? – продолжал Дон

– Да и твои и мои из тумбочек сложила, – сказала она, показав на два походных рюкзака, аккуратно сложенных на кровати деда.

– Умничка! Вот те свертки тоже убери ко мне в рюкзак, – он указал на принесенные им два тюка.

– Мне кажется, я знаю, что там, – пробурчала Элли, предварительно вытянув губы.

– А ты не умничай, и просто убери ко мне в рюкзак. Всё то она знает! – ухмыльнулся дед. – Через час нам надо уже быть на остановке. Я немного вздремну, разбуди меня если что! – наказал он ей.

– Есть, – сказала она все еще с гримасой на лице.

Фермерское угодье номер тысяча десять, ранее занимающееся выращиванием пиломатериала, находилось в самом конце десятого «кармана» восточной паромной переправы, города Примум. Раз в день, в районе пяти вечера, «карманный» паром, прибывал к стыковочной площадке конечной фермы, доставляя мелкий провиант и путешествующих жителей. Последние полгода люди только улетали, практически никто сюда уже не приезжал. Но транспорт продолжал выполнять свою работу между фермами, по всей «десятой» ветке натянутых антигравиевых тросов.

– Деда, а нам долго его ждать? – немного замерзая, спросила Элли.

– Не думаю. Время уже пол пятого. Наверное, скоро прибудет, – обнадежил Дон.

– А что, если всё? – застучала зубами Элли. – Что, если вчера был последний?

На стыковочной площадке, рядом с закрытыми складскими помещениями, ветер пронизывал до костей. Даже с учетом изменившегося климата и утепленных одежд, находиться на открытом пространстве было довольно тяжело. Дедушка всячески пытался закрыть собой внучку от порывов ветра.

Спустя минут десять томительных ожиданий, на горизонте, вдоль провисших тросов из антигравия, стало виднеться транспортное средство. Плавным ходом продолговатая платформа, метров двадцать в длину, выполненная из желтоватого металла, напоминающего смеси бронзы, аккуратно сблизилась со стыковочной площадкой. Был слышен звук, заканчивающих работы парогенераторов, доносившейся из машинного отделения, находящегося где-то снизу.

Элли ни разу не путешествовала на нем, только наблюдала со стороны, как люди входят и выходят в данное транспортное средство. Сквозь немногочисленные матовые зеленоватые окна парома Элизабет заметила

движение внутри. Глухая дверь открылась, внутри стоял пожилой человек с седой бородой. Медленным движением руки он опускал рычаг, находившийся рядом с проходом. Порывы ветра, затягиваясь во внутрь, развивали меха на зеленоватом плаще паромщика. Трап со скрежетом выдвигался из отделения под входной дверью. Когда стыковка была завершена окончательно, мужчина произнес:

– Добро пожаловать на борт! – громко произнес паромщик, но фразу разрывали порывы ветра.

– Ну вот, а ты переживала, – произнес Дон, – давай внутрь быстрее, – скомандовал он «внучке», а сам взял два чемодана.

– И вовсе не переживала, просто замерзла, – оправдалась она, поправляя съехавшую на бок металлическую фляжку с водой, закрепленную на кожаных застежках рюкзака.

Элли быстро заскочила внутрь и ее встретил теплый воздух с привкусом машинного масла.

– Вас здесь только двое? – удивленно спросил паромщик

– Ну пока только я и мой деда, – быстро ответила Элизабет, снимая перчатки и растирая руки.

– Я думаю еще подождем минут двадцать и отправляемся.

– А вас как зовут? – бесцеремонно спросила она.

– Артур, – улыбнувшись, ответил мужчина так, что морщинки на его лице слегка разгладились. Он сделал легкий поклон, приподнимая шапку, – а Вас, маленькая леди?

– Я Элизабет, а деда мое…, -она не успела закончить фразу.

– Я шучу, я знаю, как зовут тебя и твоего дедушку. Я почти всех жителей данной ветки знаю.

Элли смутилась, что за все время так и не удосужилась узнать имя паромщика, столько лет работающего на данном направлении. Оправдывая себя тем, что лично она с ним не встречалась, уселась на мягкое тряпичное сиденье одной из множества скамеек, поближе к окошку.

– Здравствуй, Артур! – Вступив на борт выкрикнул Дон Эррей.

– И вам не хворать, – улыбнулся в ответ паромщик – Ну что, теперь и ты решился податься в город?

– Да, все дела здесь завершены, работы не поступает, куда еще-то?

– На другую ферму, – незамедлительно ответил он.

– Можно было бы. Но меня ждут знакомые в городе, уже пообещал им.

– Еще кто-то сегодня отправляется?

– Даже не знаю, возможно, Талиенсы соберутся, но они, вроде бы, не определились, куда держать путь.

– В общем, минут пятнадцать или двадцать мы еще постоим здесь. А там по расписанию отбываем.

– Как скажешь, я могу закрыть дверь, чтобы тебе не утруждаться, – заметил Дон.

– Благодарю, я сообщу тогда, – сказал Артур, уходя в «кабину пилота».

– Согрелась? – обратился Дон к «внучке».

– Да, здесь уютно, – ответила она, несмотря на то, что через открытую дверь доносился пронзительный вой ветра.

Получив сигнал на отправку, Дон убрал трап и закрыл дверь. Теперь внутри воздушного парома слышался лишь только стук двигателей из машинного отделения. Элли принялась изучать немногочисленный интерьер: потрёпанные временем бордовые сиденья, окна-иллюминаторы, окантованные бронзой, темно-желтые лампочки, закрепленные в потолке и мерцающие время от времени.