Интересное время или Полумесяц встает на закате
Шрифт:
Старший капитан поднес трубку телефона к уху и набрал трехзначный номер. Из динамика послышались короткие гудки.
– Слушаю, - раздался из трубки хриплый голос.
– Слушай, старина, - начал комбриг, - тут такое дело. Оканчивающим обучение новобранцам объявить всеобщее построение. К нам приехал офицер для набора группы.
– Будет исполнено, командир, - ответили в трубку и дали отбой.
– Через пять минут выходи на плац, - Финн положил трубку и посмотрел на Бергмана.
– Посмотришь на людей, оценишь их. Спросишь что-нибудь. Кто так или иначе понравится -
– Все, - кивнул Эрвин.
– Можешь идти, - старший капитан отъехал на стуле к окну и начал осторожно массировать правое колено.
Бергман развернулся на каблуках и вышел в коридор. Из окна очень хорошо просматривался плац, на котором уже стояли люди, построившись в шеренгу. В ней присутствовали и негры, и европейцы, и представители Дальнего Востока и так далее. Эрвин внимательно осмотрел длинный и прямой как орудийный ствол строй и пошел к лестнице. Покинув здание штаба, он двинул к шеренге, попутно выхватывая взглядом лица некоторых «выпускников». Где-то явственно сверкало безразличие, где-то любопытство, где-то недоумение - зачем их здесь построили? Наметанным взглядом бывшего фельдфебеля он приметил для себя крайнего справа молодого человека. Этот новобранец стоял и улыбался в тридцать два зуба, будто вся его жизнь была ему по кайфу.
– Здравия желаю, курсанты!
– поприветствовал построившихся погоняла, пожилой китаец в чине хорунжего, которого называли не иначе как старина Ван.
Шеренга вытянулась по стойке «смирно!», и лейтенант сразу выделил отслуживших в Советской Армии - стоят руки по швам, потому что к пустой, то есть к непокрытой, голове руку не прикладывают. Остальные же откозыряли.
– Кого посоветуешь, Ван?
– спросил Бергман, обернувшись к хорунжему.
– Не знаю, - несколько смущенно ответил китаец.
– Все идут ровно, особо выделяющихся нет.
Эрвин ожесточенно потеребил подбородок. Все малость усложнилось. Если лучший инструктор бригады, старший полковник НОАК[9] в прошлом, говорит об отсутствии ярко выраженных лидеров, значит так оно и есть. С губ Бергмана слетело лишь одно слово: «Замечательно».
– Вы говорите по-русски?!
Фразу произнес тот самый новобранец, на которого лейтенант сразу обратил внимание.
– Это удивляет?
– подойдя к новобранцу, уточнил Бергман.
– Никак нет, просто немного понимаю.
– А тебе двадцать хоть есть?
– усмехнулся Эрвин, глядя в глаза парня. «Мальчишка совсем».
– Есть ему двадцать, - ответил за новобранца старина Ван.
– Не служил, но мастер спорта по летнему биатлону среди юниоров, охотник, турист, имеет разряд по спортивному ориентированию и непревзойденный талант в минно-подрывном деле.
– Молодец, парень. Мне такой пригодился бы, молодой, да ранний.
– Виноват, лейтенант, - замялся новобранец.
– Не мог бы пан говорить помедленнее...
– Поляк?
– попытался угадать Бергман.
– Чех, - сказал парень.
Так, с одной кандидатурой определились, но осталась еще вакансия. Хм, кого же выбрать. И тут его осенило. Обернувшись, лейтенант обратился к старине Вану:
– Хорунжий, а
Не прошло и трех минут, как ефрейтор появился перед офицерами. Только сейчас Эрвин разглядел как следует смугловатого дежурного. Внешне простой парень из неблагополучного района, в отрочестве занимался немножко рэкетом, окончил школу и, не сумев устроиться в жизни, пошел на службу. Такой портрет сложился в мозгу Бергмана.
– Я с обрезанным служить не буду!
– взбрыкнул чех.
– Он же из Египта, а теперь там фанатики исламские.
Ефрейтор хитро посмотрел на новобранца и сплюнул сквозь зубы.
– А если я сейчас в три приема смогу тебя убедить, то будешь?
– Почему именно в три?
– удивился чех.
– Ты джинн, что ли?
– А джин ты мне поставишь, если возразить не сможешь.
– По рукам!
– Тогда слушай сюда, - скрестил руки на груди ефрейтор.
– Во-первых, побольше уважения к старшему по званию, во-вторых, я в Египте только родился, а гражданство у меня французское, а в-третьих, взгляни-ка на это.
– Он сунул ладонь за воротник форменки и бережно что-то вынул оттуда. Из-за металлических бирок военнослужащего показалось золотое распятие...
– Я выиграл?
– Хорошо, победа за тобой, - промямлил новобранец.
– Лейтенант, - спрятав нательный крест обратно, ефрейтор обратился к Бергману, - почему все-таки я? Больше никого нельзя было выбрать?
– А мне по душе такие резкие парни, - серьезно ответил Бергман.
– Встань в строй.
Козырнув, дежурный влился в построение.
Лейтенант еще раз окинул оценивающим взглядом шеренгу и окончательно остановился на двух кандидатурах: ефрейтор и тот улыбающийся новобранец. Он подошел к инструктору с вопросом: «Можешь дать краткую характеристику того ефрейтора и улыбчивого противника обрезанных?»
– Зайдем ко мне, - сказал Ван задумчиво раскачиваясь с пятки на носок.
– Построение только распущу.
– В одну секунду превратившись из простого человека в жесткого тренера, он проорал: - Свободны!
«Курсанты» радостно загудели и разбежались в разные стороны.
– Чай будешь?
– подобревшим голосом спросил Ван.
– Не откажусь, - ухмыльнулся Бергман.
– Тем более, что я от тебя в бытность свою курсантом только взыскания и наряды получал.
– Не обижайся, - расплылся в широкой белозубой улыбке китаец.
– Сам понимаешь: тренировочный лагерь. Дисциплина.
– Я это все прекрасно понимаю, старина, - немец похлопал своего бывшего инструктора по плечу.
– Пока будем пить чай, дашь мне краткую характеристику каждого из этих двоих. Мне нужно знать, с кем я буду иметь дело.
Они прошли мимо футбольного поля и спортивного зала, свернули за угол, где небольшая, выложенная плиткой дорожка вела к тренерской казарме. Везде стоял порядок. Деревья побелены, опавшие листья собраны в кучу, газоны подстрижены, здания отремонтированы. Хякиненн все держал под контролем. Даже небо кажется кристально чистым, будто его опрыскали стеклоочистителем и протерли сухой тряпкой. На нем не хватает, разве что, бликов и глянца.