ИнтерКыся. Дорога к «звездам»
Шрифт:
Я первым выдрался из этих кустов, подбежал к скамейке, где сидели Водила, Лысый и Алик, и сам впрыгнул в сумку.
— Ай да Кыся!.. Ай да умница... — ласково сказал Водила и очень трогательно погладил меня своей шершавой огромной лапой.
Уже из сумки я видел, как Хозяйка вытащила Лолу за поводок из-под кустов к мусорному баку. Но, Боже мой, в каком виде?! Бывший бантик, теперь мокрая, измочаленная моими зубами, драная грязно-голубая ленточка неопрятно свисала до самой земли, роскошная белая шубка свалялась и была вся забита каким-то пересохшим мусором, у сбруйки поводка лопнул один из
Но мне на это было уже наплевать. Уж слишком эта французская говнюшка была целенаправленна! Слишком механистична. Вот уж точно — «ни любви, ни тоски, ни жалости...», как говорил Шура. И потом, это гнусное свойство, которое я ненавижу и в Кошках, и в Котах в равной степени. Когда во время ЭТОГО думают только о себе, только о своих ощущениях. Будто партнер для них — всего лишь бездушная трахательная машина.
Ну, хорошо — я ЭТО всегда могу. А попадись ей другой Кот? Да у него от такого хамского напора и наплевательского отношения вообще на эту Лолу не встал бы никогда! Несмотря на ее внешнюю привлекательность.
Поэтому сейчас, с легким сердцем и пустыми яйцами, я с удовольствием покачивался в сумке, которую нес на своем широком плече мой Водила, и все дальше и дальше удалялся от тех кустов, откуда слышался голос Лолиной Хозяйки:
— Так ты сделала наконец это свое «пи-пи» или нет, я тебя спрашиваю, лахудра?!
Туалеты находились рядом с прозрачным магазином, сквозь широкие стекла которого просматривалась почти вся стоянка грузовиков и заправочные колонки под уютными навесами.
Водила снял с плеча сумку и протянул ее Алику и Лысому:
— Подержите Кысю, ребята. Я схожу отолью и заскочу в лавочку — чего-нибудь попить в дорожку прихвачу. А ты, Кыся, слушай все, что дяди будут говорить, — потом мне доложишь.
Алик и Лысый рассмеялись, но как только Водила скрылся в туалете, Алик тут же засунул руку ко мне в сумку, тщательно обшарил ее и с улыбкой сказал Лысому:
— Киса — кисой, а диктофончик тоже мог оказаться в сумочке. Ты уже разговаривал с ним?
— Да вы что?! Когда? Вы бы видели, что у нас в порту было!
— Я видел, — спокойно сказал Алик. — Вы этого кота должны под хвост целовать, идиоты. То есть не вы идиоты, а те, кто придумал такой способ транспортировки. Инструмент от Бармена получил?
— Какой инструмент?..
— Который пиф-паф делает.
— А... Да, получил.
— Я так и думал. Вот и засунь его себе в задницу. Или выброси к чертям собачьим. Один кретин дал, второй кретин взял. Когда же вы наконец все поймете, что тут вам не Россия-матушка — с пистолетами разгуливать. Здесь полиция не шутит и в лапу не берет.
— А если он не захочет?.. Как же...
— Никак. Все, что надо будет, я сам сделаю.
В это время мой Водила вышел из туалета.
— Сейчас, мужики! Секунду. Только в лавку заскочу еще... — И распахнул перед собой стеклянную дверь магазина. Прямо из сумки я видел через широкие окна, как Водила стал набирать разные продукты в маленькую корзиночку, которую
— Бармен сказал, что пакет нужно перегрузить к вам в машину во время ночевки в Нюрнберге, — почтительно произнес Лысый и показал на Водилу.
— А он и не собирается ночевать в Нюрнберге, — усмехнулся Алик, а у меня мороз пошел по коже. — Ты не видел, сколько он солярки заправил в оба бака? А я видел. И сейчас, смотри, он запасается питьем и едой до самого Мюнхена. С одной стороны, это неплохо — чем дольше товар будет у него в машине, тем меньше риска...
Ну надо же! Как этот молоденький сукин сын все просекает?!
Вот уж действительно Профессионал.
А еще я чувствовал, как Алик смотрит на Лысого и холодно прикидывает, когда удобнее всего будет переселить Лысого с этого света на другой — до перегрузки или сразу же после? Ибо теперь нужды в Лысом уже почти не было. Все, что мог, он уже сделал — обеспечил погрузку товара в машину моего Водилы, проследил за отправкой, а вот самое важное — поговорить с Водилой, попытаться его купить, дать возможность «фирме» всегда иметь под руками такого Водилу — мужика крепкого и авторитетного и, судя по всему, к сожалению, очень неглупого, — Лысый так и не смог сделать. То ли перетрусил, то ли упустил подходящий момент для такого разговора, а может быть, и решил сэкономить для себя те пять тысяч зеленых, которые предназначались моему Водиле...
Теперь этот глуповатый и алчный лысый человек представлял собой очень опасное свидетельское звено в этой и без того бездарной цепочке. А это звено нужно было еще на корабле отсечь самым безжалостным образом! Там это сделать было так удобно...
Все это дерьмо теперь должен своими руками разгребать Алик — человек тонкий, интеллигентный и глубоко порядочный в своем деле. За достаточно серьезный куш, однако не избавляющий от целого ряда омерзительных ощущений, не говоря уже о прямом риске.
— Сколько весит этот пакет с фанерой?
Ответ Лысого сразу же продлил ему жизнь почти до Мюнхена:
— Сто семьдесят килограммчиков. Полтора метра на полтора. Сам грузил...
Алик понял, что одному ему такой пакет не перегрузить, а Водила вряд ли будет ему помощником, и милостиво сказал Лысому:
— Ладно. Поживем — увидим. Тормознем его у самого Мюнхена.
— Не боись, Кыся. Уж какую-нибудь козу мы им обязательно заделаем! — успокоил меня Водила, когда на подъезде к Касселю я закончил рассказ о том, что говорил и про что думал наш новый знакомый Алик.
Наверное, Водиле показалось, что такого слабого заверения для меня явно недостаточно, и он добавил в своей обычной манере:
— И на хитрую жопу есть хуй с винтом, Кыся...
Водила это добавил с такой святой убежденностью, что, несмотря на тревожность ситуации и нависшую над нами опасность, я тут же живо представил себе, как может выглядеть «хитрая жопа» и «хуй с винтом»!
Это показалось мне таким смешным, что я расхохотался по-своему и от хохота свалился со спинки пассажирского кресла прямо на сиденье. Глядя на то, как я валяюсь на спине и от смеха дрыгаю всеми четырьмя лапами, Водила тоже развеселился. И даже спел, как говорит Шура, «ни к селу ни к городу»: