Интернат (Женщина-апельсин - 2)
Шрифт:
– Выжить я хотел, вот и вся логика. Это мой пятый заказ. Я честно скажу, потому как материала вы на меня не найдете. Два заказа я решил путем мирных переговоров и сделок, информация была хорошая, а вот два других пришлось уладить, убив наемных киллеров. Работка была, я вам скажу, еще та! Они были профессионалы, через три часа слежки уже поняли, что я их веду. Когда я рассмотрел экипировку одного, я чуть мозгами не повредился, думал, что на компьютере переиграл. Он весь был в проводах, плюс система ночного видения, плюс оружие, у которого нет ствола и патронника, - ящик и все, плюс водоотталкивающий и запахонепроницаемый
– Э-э-э... Виктор Степанович!– Денисов достал платок и вытер лоб. Разрешите вас перебить, я только хотел спросить, чем бы вам помогло выжить, окажись танцовщица из органов?
– Да это как дважды два. Я против органов не работаю. Я это сразу при контракте оговариваю. Нелогично было бы платить структуре за информацию, а потом по этой информации отстреливать кого-то из структуры, а? Я ж не совсем чокнутый. Я оговорил это и с секретарем Феди Самохвалова. Я так и прикинул, что, если эта танцовщица из органов выполняла свое задание, считай, я реабилитирован. Я ее пронаблюдал два дня: будь она на задании, не сидела бы у еврея, исчезла бы в три часа.
– Так...– Денисов, нервничая, перекладывал бумаги на столе.– Вы получаете приказ убить ее и расчленить, отслеживаете, а убиваете не ту. Странно для профессионала, и я вам не верю.
– Так ведь, гражданин Денисов, я вам тоже вроде как не верю, а разговор у нас все равно хороший получается.– Отстрельщик стал серьезен, смотрел напряженно.
– Ну, вы можете мне верить или не верить, это дела не меняет, вы меня видите первый раз.
– Второй, - сказал тихо отстрельщик. Денисов сдернул очки с круглыми стеклами и внимательно посмотрел на Хрустова.
– Я видел вас в Стамбуле. Есть там такая достопримечательность, городской морг.
Они замолчали. Денисов лихорадочно соображал, как ему дальше себя вести. Отстрельщик задумался, не навредил ли себе легким языком.
– Ладно. Я хотел вас спросить, прослушивали ли вы разговоры этой танцовщицы и убитой вами Кошкиной.
– Было дело.– Отстрельщик вздохнул с облегчением.
– Меня интересует, не говорила ли Кошкина о записях, которые вел ее любовник?
– Вспомнить надо, она столько наговорила, меня холодный пот прошиб. А уж эта танцовщица!.. Такого ей намазала. Она что, действительно из органов?
Денисов понял, что наступило время обмена информацией.
– Она офицер милиции, но задания убить Федю Самосвала у нее не было. У меня есть еще кое-что интересное для вас. Я говорил с ней пару часов назад, это она подложила вам наркотики в сумку, она думала, что везет большую партию, и подставляла вас для таможни.
– Я так и думал, - кивнул головой отстрельщик, - ее
Денисов молчал, словно не слышал.
– Они ехали на виллу одного русского как раз за этой тетрадью. Хрустов понял, что пора говорить.– Эта длинная рыжая знала, где тетрадь лежит, а эта.., танцовщица, она должна была за ней пойти. Ночь была, и дождь хлестал. Фотомодель так трусила и нервничала, что я был точно уверен - из машины не вылезет Не угадал
– Ева Курганова сегодня ничего не сказала про тетрадь, вы уверены, что все правильно поняли?– Денисов смотрел застывшим взглядом в маленькое окно с решеткой.
– Я знаю, что они за ней ехали, но не уверен, что тетрадь найдена.
– И как же нам в этом убедиться?– вздохнул Денисов. Он очень устал.
– Так ведь, как это обычно бывает, только при следственном эксперименте!– Хрустов смотрел в холеное лицо с круглыми стеклами почти заискивающе.– На месте я быстрей соображу, а так трудно. В этом доме столько комнат, дверей, окон, рехнуться можно.
– Ну, допустим, комнату, где вы отрезали голову, найти легко. Вам нужно только вспомнить разговор, и все!
– Гражданин начальник, - убедительно произнес отстрельщик, - вы уж постарайтесь следственный провести, а? А уж я постараюсь все на месте вспомнить до мелочей.
***
– Не отходи от меня ни на шаг.– Ева вышла из автобуса, на котором привезли гроб с телом Казимира.
Далила шагнула, словно слепая, в запорошенную колючим снегом траву на обочине.
– Сейчас зареву, - предупредила она.
– Реви, только не потеряйся, - разрешила Ева.
Почти вся дорога у кладбища была занята дюжиной иномарок, они гудели попеременно, плотные мужчины в длинных пальто суетливо переговаривались, то и дело вытаскивая из карманов телефоны. Мимо автобуса пробежали двое молоденьких служивых, неся ящик водки.
– Ева, - Далила неуверенно показала на иномарки, - вдруг это к Казимиру?
– Навряд ли.– Ева, прищурившись, вглядывалась сквозь противный снег в кладбищенский ландшафт.
К ним подошел распорядитель. Он удивился, обнаружив, что провожают в последний путь только две женщины, сказал раз пять "ё-моё" и ушел за носильщиками.
Владельцы иномарок прошли мимо автобуса с Казимиром стройной шеренгой семенящих черных жуков Все были без головных уборов, Ева, сдерживая улыбку, подумала, что их стригут в одном месте - только одна голова из этой шеренги не была коротко выстрижена и украшена тройными складками на шее. Эта голова была огненно-рыжей. Шествие беременных жуков завершал хромающий Никитка. Он чуть задержался и изобразил поклон.
– Дамы, примите соболезнования, отличный повар был ваш старик, просто отличный.– Никитка говорил, не останавливаясь.– Да,
Кстати, я подойду к вам через полчасика насчет журнальчика, идет?
Никитка улыбался.
Далила судорожно вцепилась в Еву обеими руками.
– Да не трусь ты, вот все и определилось.– Ева отдирала ее руки. К ним подходили носильщики.
Подъехал еще один автобус. Из него, окрасив серый заснеженный полдень средневековыми немыслимыми нарядами алого и синего цветов с золотой вышивкой, мехами горностаевой пятнистости и конусами на головах женщин, вышли музыканты со скрипками и саксофоном.