Интернат (Женщина-апельсин - 2)
Шрифт:
– Просто так, значит, отправили Максу бумажку из банки, которую откопали со своими пионерами-следопытами?– Ева смотрела насмешливо. Почему Максу первому, а потом Феде?
– Ничего я Феде не отсылал. Только Максу. Когда нашел эту банку... Как это объяснить? Я ведь понял, что там было написано. Вы так странно со мной разговариваете, как будто знаете, о чем речь в этой бумажке!
– Так почему Максу первому, Никита Иванович?
Учитель встал, помедлил, потом, словно решившись, ушел в другую комнату. Он шелестел бумажками, Ева взяла в руки пепельницу-панцирь.
–
– Понятно.– Ева посмотрела листки, не прикасаясь к ним.– Значит, Феде вы ничего не посылали, почему же он приехал сюда искать дерево?
– Не знаю. Он не приходил ко мне. Я принял меры предосторожности и отправил Максу письмо из районного центра. Я написал, что, если он интересуется двумя другими бумажками, пусть напишет до востребования на почту в центре.
– Написал?
– Скорей, нарисовал. Очень впечатляющий рисунок. Не могу показать, потому как уничтожил его, да и женщине не надо видеть такое... Неприличность абсолютная. Я подумал, что он так и... Ну, понимаете?
– Так и остался дебилом?– пришла на помощь Ева.
– Вроде того. И вдруг узнаю, что был скандал на складах у старой станции. Спустя месяца три после получения мной ответа.
– Значит, у вас не получилось, - задумчиво протянула Ева. Учитель молчал.
– Сколько вы хотели с них содрать, Никита Иванович? Учитель молчал.
– Ну что вы стесняетесь, это же наверняка не себе, а на школьные нужды, на книги, оборудование, так ведь?
– Мы можем с вами поспорить насчет состава преступления. Я в этих делах не очень разбираюсь, но даже с моим убогим опытом юридических отношений могу предположить, что обнаружение мною жестяной банки и то, что я отослал письмо... Вряд ли это уголовно наказуемый поступок.
– Тут вы абсолютно правы, - согласилась Ева.– А почему вы вообще это сделали? Можно было бы предположить, что Макс содержится в психлечебнице, как вы нашли его?
Учитель встал и еще раз ушел в другую комнату. Он вернулся со старой газетой. С довольно качественной фотографии на Еву смотрел Федя Самосвал, угрюмо и вызывающе. Сзади выпирало удивленное вспышкой фотоаппарата лицо Макса Черепахи.
– Скандальчик был небольшой. Здесь написано.– Учитель показал пальцем на небольшую статью.
В статье коротко и без подробностей говорилось о том, что сделка между двумя известными банками по покупке акций никелевого комбината признана недействительной. Один из соучредителей банка подал в суд. Офис и служебные помещения банка опечатаны.
– Я его сразу узнал. Макса. Я понял, что он так и остался с Федей. А Федю нашел просто по фамилии и году рождения. Государственная справка тогда еще работала исправно.
– Никита Иванович, вы кому именно адресовали письмо?
– Я же говорил, Максиму Черепахову!– Учитель устал и занервничал.
– Не сходится, Никита Иванович. Или у вас есть еще одна газетка с именем и фамилией Макса, или вы что-то недоговариваете. Почему вы решили, что его фамилия именно Че-репахов? Вы для этого искали архивы
Учитель запрятал лицо в ладони.
– Вы действительно из органов или пришли по приказу Феди?– спросил он глухо.
– Я действительно из органов, но у вас по личному делу. Привлечь вас за шантаж я не смогу. Я просто прошу все рассказать. Мне это необходимо. Для другого дела.
– А если я скажу, что нанял человека, что, допустим, этот человек поехал в Москву и там узнал, как живет Федя и какая фамилия Макса?.. Получится ведь, что я задумал все умышленно, или как там у вас?
– Я точно уверена, что вы собирались шантажировать эту троицу, но, как бы это сказать, ненавязчиво, осторожно, да? Просто попросить помощи, вспомнить детство. Вы потому и написали первому Максу - попробовали, что получится. Все-таки Федя был уже фигура.
– Он меня убьет?– спросил учитель.– Я уже успокоился, я после его приезда почти год ждал, что меня убьют. Когда узнал, что он приезжал и искал дерево, избил человека.
– Нет, он вас не убьет. А бумажки придется изъять. Я оформлю протокол, если хотите.
– Нет, не надо протоколов. Откуда вы? Как вы все это узнали? Мне это очень интересно, понимаете, я пишу книгу...
Ева закрыла глаза. Ей захотелось немедленно уйти и как следует помыться.
– Банку, - сказала она, вставая.
Учитель вышел и принес жестяную банку. Она проржавела насквозь боками, но сохранила остов, дряхлая и неприятная, как разоренный и умерший дом. Ева завернула ее осторожно в газету вместе с бумажками, бережно посмотрев перед этим сложенные в несколько раз листки.
– Это все?– спросила она и посмотрела на пепельницу.
Учитель помедлил, потом вздохнул и, проведя ладонями по панцирю, словно обтирая его, протянул Еве.
– Не провожайте, я сама. И собаки у вас нет.
– Подождите!– крикнул ей учитель уже с порога.– Как-то странно, вы не назвали свою фамилию! Как вас зовут?
Ева уходила, осторожно ступая в темноте, к горящим фонарям.
– Это же не правильно!– не унимался учитель.– Вы кто вообще? Вы родственница?
Все окрестные собаки радостно завелись, поддерживая друг друга громким лаем.
***
Хамид хорошо выспался в самолете, а в маленьком аэропорту областного шахтерского центра увидел Наталью еще в иллюминатор.
Он сразу нашел глазами ее высокую фигуру среди жалкой толпы встречающих за небольшим ограждением.
Первой неприятностью было то, что к самолету не подали автобус, расстояние до здания аэропорта было всего ничего, встречающие махали руками. Хамид стоял, не веря, что эти триста - четыреста метров надо идти ногами. Рядом прятал замерзающее на ветру лицо в воротник пальто Никитка. В его рыжих волосах путался колючий снег. Два охранника равномерно двигали челюстями, перемалывая жвачку. Илия, закутанный теплее всех, открыв рот, рассматривал изумительной выкройки снежинку на темной поверхности рукава дубленки.