Интернат
Шрифт:
Денис выскочил из-за парты, успел остановить священника и спросить торопливо:
– А Вовка Дракин, не знаете, где?
Небесный внимательно посмотрел на него, на дверь, сказал тихо:
– Выйдем на минутку.
Вышли. И Денис узнал, что Вовку отец Григорий силовыми методами сумел вытащить из интерната в специализированную клинику для наркобольных, где в маленьком больничном храме служит его коллега, отец Паисий. Так что, будем надеяться, с ним всё образуется, и мальчик пойдёт на поправку, как и Серафим Кедринский. С ним теперь рядом мама; папа приходит
Услышав новость, Денис проглотил в горле неприятный тугой комок.
– Ты чего? – тут же почувствовал его уныние отец Григорий.
– Да вот… лучше б я тоже заболел. Или наркоманом стал.
– Зачем?
Денис изо всех сил старался не заныть. Отец Григорий догадался:
– Из-за мамы? Домой хочешь?
Денис кивнул.
– Ну, для этого не обязательно колоться или болеть. Уверен, что ты и так вернёшься домой. Просто немного подождать придётся. Сколько – не знаю. Но ты не один. Во-первых, с нами самый Великий и Могущественный Покровитель и Правитель мира – Господь Бог и легионы его помощников. Во-вторых, Его наместники – священники и монахи, и миряне, которые борются за вас. И мама твоя борется, ты не сомневайся. Ей, между прочим, во всём помогает хороший адвокат, прихожанин нашего храма.
– А как его зовут? – по-детски шмыгнул Денис.
– Представляешь, его зовут Фома Никитич Ковригин.
– Так прямо и зовут? – подавился Денис, забыв о комке в горле и слезах.
– Вот представляешь, так прямо и зовут! – улыбнулся отец Григорий.
У Дениса мелькнула странная мысль, и он спросил:
– А он женатый?
– Вот ведь представляешь, нет! – весело признался отец Григорий. – Хотел жениться, и ничего у него не вышло!
Денис подумал и вздохнул:
– Вот бы у них сладилось, а?
– Бог даст – и сладится, Денис. Вдруг души их откроются друг другу.
– Откроются друг другу, – повторил Денис и улыбнулся. – Спасибо, отец Григорий! Я понял. И Серафима понял.
– Хорошо. Бог тебе в помощь!
Отец Григорий перекрестил собеседника и ушёл. А Денис понёс радость на следующий урок – последний на сегодня. Но, когда их отпустили, в класс заглянула Люция Куртовна, и Денис вспомнил, что вчера ему приказали к ней явиться после ужина, а он забыл. Что теперь ему грози-ит!..
Он неохотно собрал с парты свои вещи, скинул в пакет, на ходу придумывая себе оправдания, не придумал, вздохнул, побрёл к Душковой.
– Здравствуй, Денис,– нежно сказала женщина, играя ямочками на щеках, но глядя отнюдь не ласковыми, а колючими глазами. – Я тебя ждала вчера целый час, если не полтора. Так и не дождалась. У тебя что-то случилось? Ты заболел?
– Не, ничего такого… Я забыл, что надо прийти.
– Забыл?
Денису показалось, что его в сей же миг растерзают на кучу бифштексов, но омбудсмен видимым усилием сдержалась и улыбку не потеряла.
– Что ж, зато теперь у тебя есть время, а у меня – «окно». Так что жду. Жду непременно! Пообедаешь – и ко мне!
И пришлось идти. А что тут поделаешь? К тому же, главное зло она совершила: разлучила семью. Хуже прежнего она что
Душкова дождалась кивка и засеменила на каблучках прочь, по ходу поглаживая макушки встречающихся на пути ребят. При её касании ребята съёживались и пытались поскорее отбежать.
Пообедав и успев махнуть Кире рукой в знак приветствия, Денис поплёлся к бывшей «учебке» на втором этаже, которую заняла омбудсмен. Постучал, открыл, ввалился небрежно.
– Драсть, – молвил он воплощению улыбчивой жестокости в образе невысокой плотной дамы, ждущей его за небольшим офисным столом.
– Наконец-то! Я очень рада тебя видеть, друг мой!
Омбудсмен расплылась в восторженной улыбке.
– Проходи, проходи. Я открыла для тебя папку с играми. Глянь – какая понравится. До полдника спокойно играй, а затем за уроки возьмёшься. А? Садись, я чаю тебе налью, конфет насыплю…
«Прямо как Галайда, – невольно сравнил Денис. – Только не Галайда вовсе. А не знаю, кто. Прицепилась ведь, а? Чего ей от меня надо? Чего-то надо ведь, а то чего она со мной возится? Ничего бы она со мной не возилась, если б ей от меня чего-то не надо было».
Enter сел на компьютер. На дисплее действительно белело «окно» с открытой папкой видеоигр. Он нажал на одну из них. Начал играть, привычно отмечая опасности, набирая очки, переходя от уровня к уровню.
И внезапно, когда он достиг последнего, Enter вдруг понял, что всё это время не испытывал от игры никакого удовольствия. Азарт, тяга геймерить покинула его. Когда игроманство оставило его в покое? Когда он выздоровел? И, вообще, – почему?..
Enter смотрел на две кнопки, мигающие на экране: «продолжить игру: да – нет?» и ничего не хотел нажимать.
– Закончил? – спросила чуткая Люция Куртовна.
– Ага.
Enter нажал-таки «нет», и гейм разочарованно удрал в электронные недра компьютера.
– Наигрался? Хватило тебе? – уточнила Люция Куртовна.
– Да.
– Что ж… отлично.
Похоже, она ожидала, что Enterу не хватит компьютерного времени, и несколько удивилась его холодности к обожаемому им прежде занятию.
– А вообще у меня к тебе крохотная просьба, Денисушка, – медово промолвила Душкова. – Подпишешь для меня незначительную бумажку? Она мне нужна для квартального отчёта. Абсолютно ничего серьёзного.
– Ну… давайте.
В омбудсменовской улыбке проскользнула суетливость. Она протянула мальчику лист бумаги. Под текстом вздёрнула тонкие крылышки галочка.
– Вон там поставь, – показала на галочку Люция Куртовна.
Enter уже нацелился… и вдруг вспомнил, как он подписал бумагу у Пугинского, а она означала отказ от встречи с мамой, и решил прочитать, с чем он теперь согласен или не согласен.
Денис начал читать и закипать: здесь писалась клевета на Серафима. Будто он возмутитель дисциплины, мятежник, хулиган, наркоторговец, наркоман, лодырь, неуч и только поэтому и заболел, а причина болезни – психическое расстройство и психологические проблемы, которые надо лечить быстро, и непременно – в психиатрической лечебнице, в детском его отделении!