Интернат
Шрифт:
По этой причине надо лишить родителей родительских прав, забрать Серафима и вернуть в интернат, где ему будет оказана более действенная помощь, чем та, которую ему могли бы оказать родные папа и мама.
– Это вот я должен подписать?! – взорвался Денис. – Эту вот вашу чушь?!
Душкова на миг оторопела.
– Денис, ты что? Ты же многого не знаешь, ты не в курсе, какая обстановка в семье Кедринских…
– Я знаю, какая там обстановка! Получше вашей там обстановка! Лучше не бывает!
–
– Да чушь это идиотская всё! – засмеялся Денис. – Вы что, думаете, вам поверят, что ли? Да у Серафима отличная семья, и никто его верить в Бога не заставляет! Заставь его, как же! Если чего не по нему – его никак не заставишь, хоть убейте!
– Денис! – повысила голос Люция Куртовна. – Ты что такое говоришь-то? Никто не собирается его убивать! Мы хотим его просто вернуть!
– Вернёте и убьёте! – догадался Денис. – Вам это запросто: таблеточка, укольчик, несчастный случай. Где Андрюшка Дубичев? В могиле же! Родители богатенькие оказались, и деньги их вам понадобились! Ну, не вам лично, а Коту Базилио и всяким там ещё…. А Серафим вам всем поперёк горла, потому что он правду знает и ею делится со всеми, и вашу тусу не боится!
– Ты что такое посмел вякать взрослому человеку, Сопля?! – зашипела Душкова, вмиг утратив свой весёлый обходительный тон.
Под рукой у неё оказалась чашка с чаем, и она яростно выплеснула горячий чай в лицо подростку.
– Сдурела?! – заорал Денис и бросился прочь.
– Я тебя ещё достану! – услышал он приглушённый вопль. – Сволочь поганая! Вошь сопливая! Ты у меня в колонию загремишь, и забудь о своей матери! По судам её затаскаю, в тюрьме сгною за насилие над ребёнком, воблу мороженную!
Омбудсмен замолчала, опомнившись, а Денис нырнул в туалет, открутил кран с синей кнопкой и склонился над раковиной, стараясь обильнее поливать лицо холодной водой. Кто-то прошёл было мимо. Остановился, вернулся, заглянул.
– С тобой что такое? – услышал он осторожный девчачий голос и с трудом не обернулся.
Кира!
– Ничё у меня… Душкова горячим чаем плеснула, смываю вот.
Робкие шаги за спиной.
– Давай помогу.
– Не, я сам.
Он ещё поплескался и запоздало вспомнил:
– Спасибо…
– Да ладно… В здравпункт пойдёшь?
– Чё я там забыл?
Денис поднял красное лицо, вытер
– Ничё, жить буду! – решил он и взглянул на Киру. – Сильно помидористый?
– Как с мороза, – определила Кира.
Они вышли, сели на подоконник в конце коридора. Окно и здесь иссекалось частой решёткой.
– Чего она к тебе прицепилась? – спросила Кира.
– Я её задумку обрубил.
– Какую задумку?
– Ну-у… Она хочет Серафима Кедринского обратно в интернат запихать. Накарябала всякий бред и хочет, чтоб её все подписывали, иначе это не документ, а туалетная салфетка, – объяснил Денис.
– А ты?
– А я чего – Иуда, чтоб подписывать?! – взорвался Денис.
– Тихо-тихо, – пробормотала Кира, размышляя. – Тебе, значит, жизни уже не будет, – грустно решила она.
– Чего это – не будет? – не согласился Денис.
– Она тебя изведёт.
– Как это – изведёт?
– Как моль. Как таракана. Чем ты думал, когда против неё полез? Она ж тут самая главная!
– Она – главная? А Крыса и Пуга?
– Они под её крылышком сидят и идут, куда она велит. Не видишь разве? – удивилась Кира. – Велит тебя в психушку запихать – они запихают…
– Велит убить… – упавшим голосом начал Денис.
– Убьют, – кивнул Кира. – Не пожалеют. Лариса Адеева говорит, что из детдомов продают детей за границу, а там их бьют и убивают. В лучшем случае садят в наш самолёт в никуда. Прилетает пацан или девчонка в Россию, а у них ни дома, ни семьи. Живут на улице…
– Жуть.
Кира помолчала, болтая ногой, и снова заговорила:
– Говорят, у Пугинского детей нет, а у Крисевич сын взрослый, в Праге учится, ей деньги для него нужны.
– Это кто тебе говорит?
– Девчонки в спальне.
Кира вздохнула. Посмотрела в окно. Она смотрела в окно, а Денис смотрел на Киру. И мечтал, чтобы сидеть так на подоконнике до самой ночи. А можно и до утра.
После отбоя Денис слез с кровати и подкрался к Гарюхе.
– Егор…
– Чего тебе?
– Я с Душковой поругался.
– Из-за чего?
– Из-за Кедраша… Серафима. Она на него враньё написала, чтоб в интернат вернуть.
– И чё?
– Хотела, чтоб я подписал.
– Подписал?
– Не. Чё я, предатель?
Гарюха помолчал. Спросил нехотя:
– Так тебе чего от меня надо?
– Сгноит.
– … Ну, сгноит. Башкой прежде надо думать. Теперь помирай, скатертью дорога.
– Егор!
Гарюха раздражённо сел на кровати.
– Ну, а чё я те сделаю? Чем отмажу? Ни бабла, ни родителей…. В смысле, они сидят низко, связей – на нуле.
– А вместе как-то?
– Это как – вместе? – усмехнулся Гарюха. – Чтоб уж всем под нож лечь?