Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2007 №9

Журнал «Домашняя лаборатория»

Тут произошел взрыв. Будто Валентин Сергеевич наступил на мину. Данилова ремни удержали на стуле. Дым потихоньку рассеялся, и там, где стоял Валентин Сергеевич, он же и обнаружился. Но это был уже не совсем Валентин Сергеевич. Он менялся на глазах Данилова. Личико счетовода превращалось во властное лицо, пенсне растаяло, толстовка стала необыкновенной важности сюртуком с золотой отделкой, бывший Валентин Сергеевич вырос, погрузнел, это был теперь строгий и могущественный начальник Канцелярии от Того Света.

Глаза Данилова щипало. Опять, как и в собрании домовых на Аргуновской, превращение Валентина Сергеевича, видимо, вызвало выходы слезоточивого газа. Вот, значит, какой Валентин Сергеевич! Сам начальник канцелярии проявил интерес к личности Данилова и его заблуждениям. И как

проявил. Месяцы находился в охоте за ним. Даже если не сам он побывал на Земле единой сутью, а спустил туда свое воплощение в виде старательного порученца, Валентина Сергеевича, не меняло дела. Стало быть, ему показалась занимательной жизнь останкинского альтиста, коли не соскучился, а проявлял прыть и суетился на Земле, воруя, между прочим, у Данилова и Альбани. Начальник канцелярии стал сейчас для Данилова интереснее. Наверное, он получал удовольствие, пребывая в шкуре мелкой твари, мизерного лица — старичка на побегушках и зная при этом, что придет мгновение — и он произведет нынешний взрыв, потеряет пенсне и веник и грозным взором взглянет на Данилова. Да не только на Данилова!

Валентин Сергеевич, а Данилов уже не мог называть начальника канцелярии иначе как Валентином Сергеевичем, все еще строго глядел на Данилова. А ведь и так уже произвел должное впечатление.

Посчитав, что хватит и следует начинать, Валентин Сергеевич будто бы нажал на кнопку, и для Данилова началось. Свет в зале стал электрически синим, лампой с таким светом в сороковые годы Данилова лечили от насморка, свет загустел, помрачнел, вызывал в Данилове тоску. Стул Данилова затрясло, подхватило, понесло вниз, а потом вправо и вверх, стул словно бы оказался частью отчаянного аттракциона, на какой в земном парке не допустили бы человека хворого и с нарушениями вестибулярного аппарата. Крутили все быстрее, Данилов вцепился в ремни, был рад им, еще мгновения назад казавшимся ему кандалами или тюремными цепями, теперь только ремни, верилось ему, и могли спасти его, удержать его. В синем свете что-то вспыхивало перед Даниловым, и эти вспышки освещали лица, тут же исчезающие. Чьи это лица, Данилов не успевал понять.

Было Данилову так противно, что и вправду хотелось исчезнуть вовсе. Все надоело.

Но вот стул стало потрясывать сильнее, будто булыжная мостовая оказалась на его пути или бревна, какие нынче, оторвавшись от плотов, бродят в водохранилищах, принялись бить по сиденью и ножкам, однако скорость движения заметно снижалась, и свет был уже не таким густым и жутким. Лица, являвшиеся во вспышках, проносились мимо Данилова теперь не так стремительно, кое-кого Данилов признал. Пролетел в синий свет заместитель Валентина Сергеевича по Соблюдению Правил, пролетели приближенные к Валентину Сергеевичу служащие Канцелярии от Того Света, пролетел сановник Канцелярии от Порядка, пронеслись два заслуженных ветерана с репейниками в петлицах, ученые господа, среди прочих и Новый Маргарит. Глаза у всех были суровые, готовые карать.

Движение стула замедлилось, но совсем не прекратилось. У Данилова осталось ощущение, что и судьи его на своих креслах (а может, диванах) также совершают некий полет. Он слышал раньше, что разборы судеб и провинностей особо опечаливших канцелярии демонов проводились способами самыми разными. И просто в темноте, одними голосами. И в помещениях, похожих на земные суды, с соблюдением процедур, предусмотренных кодексами и традициями подходящих к случаю стран. И как бы в начальственных кабинетах с криками и битьем кулаков по столу. И в исторических костюмах с явлением дыб, пыточных колес, раскаленных щипцов, гильотин, которые, впрочем, не применялись, а лишь создавали настроение. Данилову досталась карусель не карусель, но с чем-то и от карусели.

Вспышка осветила лицо Валентина Сергеевича, и он произнес:

— Решается судьба демона на договоре, земное прозвище — Данилов Владимир Алексеевич.

Новая вспышка выхватила из небытия заместителя Валентина Сергеевича по Соблюдению Правил. Заместитель начальника канцелярии принялся произносить слова медленно, торжественно и с укором.

Он говорил долго, был дотошен и уместил проступки, сомнительные мысли, стиль поведения и

претензии Данилова в семьдесят три пункта. При этом он сказал, что справедливости ради следует отметить, что растрат за Даниловым не замечено, напротив, представительские средства Данилов сберегал. Но это не меняет сути дела. Нарушены им многие пункты договора, подписав какой кровью из голубой вертикальной вены, Данилов и стал демоном на договоре. Причем на рушены и теперь, после вызова в Девять Слоев с объявлением времени "Ч". В частности, имелся в виду полет Данилова к отцу. Но эти нарушения для Данилова не страшны — они ничего не добавляют к сложившемуся представлению о его личности, а вызваны нервозностью ситуации, желанием Данилова похорохориться, и тут его можно понять. И нарушения правил сами по себе не страшны, не для Данилова, конечно, а для Девяти Слоев, с этими нарушениями можно было бы разобраться в служебном порядке. Данилова уже наказывали и прикрепили к домовым и теперь бы наказали по всей деловой строгости за дурь, коль был бы смысл. Но и не в нарушениях договора суть дела. Тогда в чем же она?

А в том, что, ради корысти или просто так, Данилов, если судить по его поступкам и умонастроениям, теперь более человек, нежели демон. Опять же, и такая личность могла бы оказаться полезной Девяти Слоям, быть на учете и пользоваться демоническими возможностями, но в Данилове или уже произошло нарушение надлежащих пропорций, или вот-вот произойдет. И еще. Коли бы Данилов изначально был человек плюс чуть-чуть демон, то и разговор бы шел иной. А то ведь начинал Данилов с демонов, пусть и не с полноценных, пусть и с незаконнорожденных, но с демонов. И вот теперь, особенно в последние годы, произошли большие перемены, они были подготовлены всем образом жизни Данилова на Земле и податливостью его натуры к людским влияниям. Объяснения последнему надо искать в свойствах, переданных ему с кровью матери, ярославской крестьянки. Да что перемены! Просто взрыв произошел в Данилове. Земное копилось, копилось в нем и взыграло. Кроме всего прочего, в последнее время Данилов, уверовав в то, что он большой музыкант, полагает и своей музыкой поставить себя вне Девяти Слоев и даже выше их.

— Музыка-то при чем? — не выдержал Данилов.

Заместитель оставил его слова без внимания и сказал, что дурен не только Данилов, но и дурен его пример. Данилов погряз в людской трясине, поддался людским соблазнам и исхищрениям, пошел по легкому пути, он служит людям…

— Где доказательства? — заявил Данилов и сам себе удивился: что он ерепенится?

— Доказательства будут, — услышал он спокойный голос Валентина Сергеевича.

Данилов сразу же и сник. Естественно, будут.

— Да, — продолжил заместитель Валентина Сергеевича, — суть истории Данилова — измена и бунт. Пример его падения, пример его измены идеалам, пусть и не декларируемой измены — Данилов, к счастью, не мыслитель и не теоретик, — пример этот дурен. И заразен. Поэтому Данилов не должен более пребывать демоном.

"Переведут в человека?" — подумал Данилов.

— Но и сделать его просто человеком, — продолжал заместитель, — было бы неразумно. Решение проблемы вышло бы упрощенным. Злодей должен быть наказан. А потому следует лишить Данилова сущности и память о нем вытоптать.

Заместитель Валентина Сергеевича погас, и на его месте никто не возник. "Стереть в порошок!" — раздался одинокий возглас. Но он не был поддержан.

Стул с Даниловым плавал и вращался, а все молчали.

— Что же, — сказал Валентин Сергеевич, — перейдем к просмотру материалов о жизни Данилова. Мы могли бы и укоротить разбирательство, дело тут определенное, но если есть любопытство к материалам и доказательствам…

"Ужас какой! — сокрушаясь, думал Данилов. — Сейчас все покажут! Они небось видели меня и в туалете. И покажут теперь. Кончали бы скорее. Ведь ясно все! Ясно!"

Он считал свою судьбу решенной. И не находил сейчас в себе сил сопротивляться чему-либо. Да и не желал ничему сопротивляться.

— Но прежде чем перейти к просмотру, мы хотели бы задать один вопрос Данилову. Нам известно о нем все. Но относительно одной вещи необходимо уточнение. Вы ответите нам?

— Спрашивайте, — обреченно сказал Данилов.