Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона
Шрифт:
— Ага, она самая, — пришлось подтвердить.
— Знаешь, я подумаю над этой твоей «самой сближающей вещью»… Если она связывает двоих крепче брачных уз, то… — глубокомысленно протянул ящер, распутывая мне руки. — Но пока нам надо как можно быстрее уходить или уплывать отсюда. Дозорные улетели за подмогой и вот-вот вернутся.
Я потянулась за метелкой. Интересно, сможет ли она, погорелая, нас выдержать?
Как выяснилось минутой позже, летать она могла, но явно не очень хотела. Скрипела, взбрыкивала и всячески показывала, что если меня как пассажирку она нести
Мы уже скрылись в лесу, когда над рекой вновь вспыхнули зарницы: это подтянулась подмога. Мокрые, уставшие и слегка невменяемые, летели в паре метров над землей, под самыми кронами берез, среди которых нет-нет да и попадались колючие ели.
Направление, на удивление, выбрали единогласно. Меня как магнитом тянуло в одну конкретную сторону. Я даже знала, что ждет на финише: Верхний предел. Ощущать на себе все прелести отклонения от клятвы было внове и дюже неприятно.
Неосознанно прижималась к широкой и теплой спине дракона. Измотанная, замерзшая, я жутко хотела спать. И все же любопытство оказалось сильнее:
— А почему так получилось, что от твоего дыхания разлетелись все дозорные? Они же, как и ты, драконы?
— А тебе бы хотелось, чтобы тебя поджарили? — В голосе Брока слышались усмешка и усталость одновременно.
— Вот ни разу не мечтала побывать на месте рака, сваренного заживо в собственной речке. И все же?
— Я не совсем обычный дракон. Мой дар оказался настолько сильным, что его приняло сердце парящей твердыни. Это не просто красивая формулировка. Это помимо прочего означает то, что мой огонь — самый яростный и жгучий.
— Яростный, сильный… Гораздо важнее, что сейчас ты просто большой и теплый! — Я обняла его чуть крепче, а потом незаметно для самой себя провалилась в сон.
На этот раз пробуждение было не столь пленительным, в смысле, не столь военнопленным, как предыдущее. Руки — не связаны, и я даже не на камнях. Но телу, которое целую ночь гарцевало верхом на метле, легче от этого не стало. Ломило все, даже пятки. Мышцу левой икры свела судорога, заставив вскрикнуть.
Брок, сидевший «у штурвала», вздрогнул и глянул через плечо.
Я осмотрелась. Леса давно не было. Кругом красовалась степь, а впереди и вовсе маячили горы.
— Где мы? — сама не узнала собственный сонный голос.
— На границе с территорией орков. К вечеру будем у ворот града кнесса Верхнего предела.
— Это в тех горах? — догадалась, сопоставив название «Верхний предел» и пики, что маячили на горизонте.
— В предгорьях, — поправил Брок. — Твердыня как раз удалялась от кнесских земель, так что нам повезло, вовремя сбежали. Еще немного — удавка клятвы могла посчитать, что шансов сдержать слово у нас практически нет, и начала бы выжигать изнутри.
— Так сильно отклонились от курса?
— Сильнее некуда. Мы летели в обратном направлении. Зато на метле смогли пролететь над топями напрямую и срезать путь.
Метелка, словно почуяв, что говорят о ней, бедной, несчастной и обгорелой, замедлила
— Скажи, это правда, что любому дракону, который войдет в ворота крепости Верхнего предела, — я невольно сглотнула, — грозит неминуемая смерть?
— Да, — нехотя отозвался Брок. — Ни войти в ворота, ни перелететь через стену мы не можем. Это знание стоило трех оборванных жизней славных драконов.
Я закусила губу и задала вопрос, который уже давно меня мучил:
— А как тогда тебя хотели провести в клетке через эти ворота? Извини, но я не вижу особого смысла в том, чтобы тащить повозку с пленным через кнесские уряды, а потом созерцать, как его располовинивает при въезде в крепость…
— Владыка впаял свою печать над входом, чтобы защитить город и уряд от нас, драконов, но кнесс все еще управляет ею. Он просто приказал бы печати не карать. — Брок замолчал, а потом добавил: — Энпарс не смог бы удержаться и лично, с наслаждением, не отсечь мне голову.
— Смотрю, ты хорошо его знаешь.
— Как и он меня. Нам не раз приходилось сталкиваться на поле боя. А своих врагов нужно не просто знать, нужно сживаться с ходом их мыслей.
Увы, я сейчас если и могла думать схоже с кем-то, так это с черенком своей метелки: идей в голове не было ни одной.
— Отдохни немного, разомнись, а потом опять полетим. Я пока постараюсь добыть еду. — С этими словами Брок развернулся. Если бы дело было в лесу, он быстро исчез бы из виду, а так я созерцала его макушку еще добрых минут пятнадцать, пока ящер широким шагом рассекал ковыль. А потом… Я не уловила того момента, когда его спина вдруг исчезла. И ведь только-только была перед глазами, но стоило отвернуться на секунду, и дракон исчез, растворился в неизвестности, прямо как премия с карточки.
Делать нечего, пришлось «разминаться». Сначала распрямила затекшую спину, сделала пару шагов, разгоняя кровь в ногах. Лодыжка тут же отозвалась болью. Повращала запястьями, которые порадовали меня своим видом — круговыми следами-браслетами из содранной кожи. Плечо я решила не беспокоить: опухшее, жгущее при каждом касании, словно не пальцем трогала, а крапивой от души хлестала — оно и так давало о себе знать постоянно.
Брок появился так же внезапно, как и исчез. Гордый до невозможности, он держал за одну из задних лап уже обугленную тушку. Судя по хвосту, еще недавно это был тушкан. Правда, в отличие от земного собрата, этот оказался раз в пять больше.
— Извини, другой еды поблизости не было, — искренне сожалея, возвестил дракон, словно ему было жутко стыдно за то, что при славном мече, имея в арсенале драконью ипостась, он сумел поймать лишь такую добычу.
Ели быстро. Мясо, совершенно несоленое, оказалось удивительно хорошо прожарено. Я даже посмотрела на дракона под другим углом.
— Чего? — насторожился Брок.
— Тебе никто не говорил, что ты отличный повар? В смысле хорошо готовишь, жаришь… Подумай, какие перед тобой открываются перспективы: ты мог бы быть лучшим поваром всех кнесских урядов.