Интервью с идеальной женщиной
Шрифт:
Сэм заметил, что она закрыла глаза.
– А хуже всего, что жалобы и капризы не имели никакого отношения к музыке. Это все следствие напряжения перед выступлением и усталости от переездов. Моя страсть к музыке была захоронена где-то в пути под лавиной фотовспышек, пресс-конференций и нарядов. Я даже не заметила. И это было плохо. – Эмбер развернулась к нему вполоборота, смотрела и чувствовала, как глаза наполняются слезами. – Я превращалась в свою мать, и это убивало единственное, что я любила. Я в ужасе понимала, что становлюсь несчастной ожесточенной одинокой примадонной, какой была Джулия Сван. И тогда я решила порвать с концертами. Мне стало страшно превратиться в нее.
Глава 12
– Нет. – Сэм приобнял Эмбер за плечи и подвел обратно к лодке,
– Я могу спросить тебя о том же. – Она улыбнулась ему в ответ, но глаза были грустны. – Девочки полюбили тебя. Но ты не понимаешь. Это уже случилось. А знаешь, что самое ужасное? В тот момент, когда я осознала, куда качусь, наконец-то поняла ее. После стольких лет я наконец поняла, что моя мать ненавидела не людей, а свою работу. Но она ничего другого не умела и срывалась на окружающих.
– Может быть, ты права. Но ты сама как поступила? Просто прервала тур?
– Почти. Нет. – Эмбер сверкнула глазами. – Моя подруга Парвати организовала ряд благотворительных концертов в маленьких городках и школьных залах в Керале и Гоа. До того времени я всегда отказывалась из-за занятости, но на этот раз в последнюю минуту их пианисту пришлось срочно вернуться в Нью-Йорк, и Парвати попросила меня заменить его. Что сказать? Индия оглушила меня. Я люблю здесь все. Жару, краски, все. Мы путешествовали с группой исполнителей на ситарах. Они невероятны, и у нас был лучший тур в жизни. А самый последний день стал откровением. Можешь себе представить, музыкальная труппа на каком-то трясущемся автобусе, объезжающем выбоины, по какой-то тьмутаракани едет в приют для девочек? – Эмбер вымученно улыбнулась. – Невозможно подготовиться к тому, что мы увидели здесь. То же происходило с моими друзьями. Мне кажется, я плакала каждую ночь. Работа была напряженная, но Парвати сотворила волшебство, и за короткое время мы получили настоящую музыкальную школу в этой деревне. Мы планировали провести две ночи в приюте, перед тем как вернуться. А остались на неделю! Можешь себе представить? Работая по всему штату, собрали достаточно денег, чтобы оплатить лечение в больнице для девочек, и еще осталось достаточно, чтобы обеспечить им ежедневное питание на целый месяц. Эти девочки… О, Сэм, эти чудные девочки… – Она остановилась и широко улыбнулась. – Ты не поверишь, как радостно мы жили. Волшебно. У них плохие условия, но они нашли счастье. Это бесценно. Я никогда не забуду этого.
– Я вижу, насколько это важно для тебя. Вот почему ты решила приехать на свадьбу Парвати?
Эмбер кивнула:
– Парвати хочет создать музыкальную школу, но нуждается в помощи, чтобы оплачивать преподавателей и содержать школу. Я предложила ей помощь на время ее медового месяца и до начала муссона. – Она замолчала, он затаил дыхание в ожидании продолжения. – Мне здесь было на удивление хорошо. Ты прав, когда говоришь, что здесь я кажусь тебе счастливее. До приезда сюда я понятия не имела, насколько мелкой и себялюбивой была. Эти девочки дали мне новое понимание жизни.
– Ты всю жизнь работала на свой успех, Эмбер. Минутку. Прошлым летом ты стала новым лицом колоссальной косметической компании. Как с этим?
Она поморщилась, ему показалось, он слышит, как она скрипнула зубами.
– Да, это было сложное решение. Мой агент увлекся идеей, и неожиданно все эти гламурные люди стали уговаривать меня, что я просто находка для их косметики. Но дело не в них и не в нем. Конечно, моей первой реакцией было посмеяться над предложением – чем не отличная шутка? Но они предложили мне головокружительную сумму. Страшно много. Безобразно много. И стоило этой цифре засесть в моей голове, как я уже ничего не в силах была с собой поделать. Продолжала думать о Парвати и о той работе, которую приходилось делать, чтобы собрать средства. И чем больше думала, тем больше понимала, что моя гордость оказывалась важнее, чем возможность для этих девочек получить уход и образование. От меня всего-то и требовалось сидеть в красивом платье, пока эксперты-визажисты, парикмахеры, осветители будут творить чудо. Нелепо упускать возможность сделать что-то замечательное ценой нескольких часов. Эгоистично. Меня бы совесть потом замучила. – Она радостно засмеялась. – Я
– Почему ты молчала?
– А ты разве сам не понимаешь? Сэм, сколько лет ты общаешься с медийными лицами и теми, кого называют знаменитостями, берешь у них интервью? Много, правильно? И сколько раз ты высмеивал благотворительность, на которую они тратят время и деньги? Казалось, что плохого, если известный баскетболист проведет день в приюте, чтобы ободрить мальчиков. Или автор популярных книг пожертвует огромную сумму на программу ликвидации безграмотности. Но их тут же обвиняют в уходе от налогов, борьбе за дешевую популярность, огромном богатстве, наконец. – Она мотнула головой. – Это не для меня. Сэм, пойми, мне хотелось, чтобы этот проект остался частью моей личной жизни, подальше от СМИ и даже концертных залов. Это слишком личное, слишком значимое. Меньше всего я хочу, чтобы моя фотография с девочками появилась на обложке какого-нибудь журнала со сплетнями о знаменитостях да еще под кричащим заголовком. Если это случится, мне будет крайне неприятно.
– Теперь я действительно не понимаю. Просто не понимаю, и все. Подобные статьи поднимают продажи газет и журналов, но одновременно сами благотворительные фонды получают бесплатную рекламу. Разве ты не хочешь этого для девочек? – Он оглянулся в сторону школы. – Им предстоит долгий путь. И твое имя поможет.
Эмбер начала покусывать нижнюю губу. Знакомая привычка, он видел это много раз.
– Знаю. Много раз прокручивала в голове. Все к этому сводится. – Тут она замерла, глядя ему прямо в глаза. – Ты мне необходим. Напиши большую статью о приюте. И если я нужна как приманка, чтобы заинтересовать читателей, – она вздохнула, – ладно, фотографируй меня в Индии, и пусть фото появится в Интернете, везде, куда попадет твоя статья, если… – она перевела дыхание, – если ты четко напишешь, что я только поддерживаю благотворительный фонд, основанный моей подругой Парвати. Я всего лишь член большой команды, которая занята сбором средств и бесплатным обучением детей, в команде много других профессиональных музыкантов. Маленький винтик. Большой благотворительный проект. Только…
– Только?.. – От ее предложения у него закружилась голова.
– Надеюсь, ты расскажешь правду, почему я решила преподавать здесь с Парвати, а не выступать. Без всякой чепухи, что я снисхожу до этой работы или опустилась до нее. И ни слова о моей матери. Я могу довериться тебе? Тебе, Сэм?
– Эмбер, ты не понимаешь, о чем просишь. Моему редактору дела нет до серьезного исследования благотворительности в Индии. Он хочет новостей о знаменитости, которые поднимут продажи в Лондоне. И если я не справлюсь, кресло редактора отдадут другому голодному журналисту, а мне останется возвращаться на дно нашей иерархии.
Она закрыла глаза, у него сжалось сердце от страха причинить ей боль. Она сказала правду, теперь его очередь. Сэм взял руку Эмбер, прижал к груди, вынуждая ее посмотреть на него.
– Мне нужна эта работа, Эмбер. Папа не становится моложе, а я почти не виделся с ним все эти годы. После ухода матери, когда он взял вину на себя, я превратил его жизнь в ад. Но знаешь, он верил в меня в то время, как мать явно давала понять, что я всего лишь бесполезный мечтатель, который никогда ничего не добьется. И теперь я доказал ее неправоту. Это важно.
– Твой папа. Конечно. Какая же я глупая. На конец-то. Ты все понял. И я не настолько глупа, чтобы не понимать, сколько отец вложил в тебя. Ты потрясающе ладишь с детьми. Но теперь уже я запуталась. Ты всегда говорил, что хочешь писать серьезные статьи на первую полосу и не будешь счастлив, пока твое имя не появится там. На первой полосе. Но это было давно. Наверное, я что-то путаю.
– Ты ничего не путаешь. Просто я еще не добрался до первой страницы.
– Ты обязательно добьешься своего, Сэм. С того самого дня, когда мы встретились с тобой, я знала – у тебя есть силы добиваться цели, ты докажешь, что талантлив, и сможешь стать отличным публицистом. Твой энтузиазм и энергия вели тебя, несмотря на препятствия. И ты справился. Твой папа должен гордиться тобой. Скажи, можно и мне гордиться тобой?