Интервью с любовью
Шрифт:
Так и есть. А жрать дома, конечно, совершенно нечего. Наступают. Тот. что раскрыл рот пошире, — доцент МГУ. А тот, который кричит погромче, — профессор военной академии. Ужасно люблю обоих и смягчаюсь в их присутствии.
— Идиоты, — говорю я им, — черт с вами, поджарю вам яичницу, свиньям.
2. ЯИЧНИЦА
Желтки устраиваются на сковородке, как несколько солнц на небе, излучая неповторимое сияние. Все светила излучают сияние. Потом они погаснут. Неужели тепловая смерть Вселенной все-таки неизбежна? И яйца придется есть сырыми? Невероятно!
Яичница! Лучшее изобретение человеческого гения! Кто это так хорошо сказал о глазунье?
То
Маяки для застигнутых бурей пловцов…
Может быть, Анатолий Заяц? Что тут можно еще добавить?
Я всегда чувствую некоторую когерентность к яичнице. Есть ощущения, которые не поддаются ни анализу, ни синтезу. Это необъяснимо, но ко всем своим секретаршам я отношусь ортогонально, а ко всем яичницам — когерентно. И немного коэрцетивно.
Однако что это? Куда девалась Вселенная со сковородки? Неужели съела сама? Балбесы смотрят недоуменно. Значит, осудили, не приняли. Ну и черт с ними, пора в таких чинах самим жарить яйца!
— Что вы уставились на меня, кретины! — ору я им. — Когда я была профессором, я даже пельмени умела варить! Вот выйду замуж и уеду от вас в Тмутаракань, оболтусы!
3. ЗАМ
Из дома выскочила с ds/dt > . Немного грустно, когда тебя недопонимают. Куда же теперь идти? Конечно, в институт, на кафедру! Правда, уже два часа ночи, но там все на месте. Народ удивительно увлекающийся. Недавно один доктор оторвал хвост у сторожевой собаки охранника, который предложил ему идти домой после работы
Мой зам (зам — это искаженное от итальянского «ауфидерзе-ен») вот уже три года не выходит из кабинета. Сомневается в правильности дистрибутивного закона. Хочет перевернуть науку. Большой ученый, но со странностями. Альфу называет омегой, И. Грекову — Игрековой. За десять километров отличает один сорт кефира от другого, даже если бутылки не распечатаны, хотя вблизи ни одного молочного продукта и не нюхал. В моем присутствии всегда грызет одну и ту же спичку. Как-то отругала его за это — стал грызть галстук. Ну что ты с ним будешь делать?
А может быть, не в институт? Все равно работа не пойдет: мысли что-то растрепаны. Пойду-ка я причешу их у дамского мастера, пока он не стал водопроводчиком!
А вам нравится лето в городе? Мне — да.
ИРОНИЧЕСКИЕ СТИХИ
РАЗМЫШЛЕНИЯ ПАРОДИСТА О ТРУДНОСТЯХ ТЕХНИЧЕСКОГО КОНТРОЛЯ В ПОЭТИЧЕСКОМ ЦЕХЕ
Не шут-щекотун, не горлан-куплетист,
а рвущийся к праведным дракам
борец с производственным браком!
Поэту не враг, но его оппонент,
заслон стихотворному «валу»,
ты бьешь! А удар — не всегда комплимент,
он может прийтись по сусалу!
(А как вы хотите? Нельзя же никак,
чтоб неотразимо и метко
острота стрелою впивалась бы в брак
и… вкусной была, как конфетка!)
Но кто главный критик творений твоих?
Кто скажет — ты плох иль не очень?
Твои же объекты! И тот среди них,
который тобой пропесочен!
Нетрудно предвидеть возможный финал,
ведь ты ж искушаешь поэта,
ему говоря: «Я вас здесь потрепал,
вам очень понравилось это?»
А ты — в его горле застрявшая кость!
В глазу его чистом соринка!
Ты целенаправлен и остр, как… гвоздь,
который торчит из ботинка!
Ну как оценить тут плоды твоих дел?
(О, щедрость не каждому впору!..)
Хорошей оценки не даст бракодел
ни в жисть своему контролеру!
Вот так, пародист! Делай выводы, брат!
Воинственность — вот твое кредо!
Борись и не жди за победы наград:
в твоих пораженьях — победа.
С ПЕРВЫМ АПРЕЛЕМ!
Весь год не соврав никому ни на грош,
мы ждем как небесную манну
тот день, когда можно удариться в ложь,
невинно предаться обману!
Набрав арсенал завиральных затей,
с кощунственным трепетом в теле
мы ловим доверчивых, честных людей,
забывших о первом апреле.
И мы их находим, смиренных ягнят,
простецки развесивших уши,
и стрелы обмана со свистом летят