Интимная Русь. Жизнь без Домостроя, грех, любовь и колдовство

Адамович Надежда

Встречаются и заговоры. Этот, например, надо было наговаривать на воду:

Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа.

Како Христосъ, царь небесный подъ землею кромешной адъ словомъ крепокъ и плотенъ, и неизбежанъ и словомъ своимъ святымъ разверзивъ его; тако развяжи, Господи, словомъ моимъ у сей рабы Божіей [имя рекъ] отъ жилъ 3, 2, единую жилу становую и проходную, и отвори у ней водяной проход, какъ, прежде сего, чтобъ шла изъ нея мочь и кровь, и женская немочь отъ сихъ моихъ словъ въ нове и ветхе, и по всякой день отныне и до века, и во веки вековъ. Аминь [228] .

228

Виноградов Н. Заговоры, обереги, спасительные молитвы и прочее (по старинным рукописям и современным записям). — СПб.: Тип. Мин-ва путей

сообщения (Т-ва И. Н. Кушнерев и К°), 1909.

Но давайте вернемся к теме посиделок. Если девочек и девушек из высших слоев общества сковывали рамки «теремного» (домостроевского) уклада, то остальное население — простолюдины, по выражению иностранцев, — не знало ограничений. Информация по дохристианскому и домонгольскому времени, к нашему большому сожалению, полностью отсутствует (за исключением, пожалуй, Повести временных лет, где описываются славянские праздники), однако к XVI веку появляются свидетельства о своеобразном досуге молодежи.

В 1609 году была издана новелла «Смехотворное путешествие Лактанция Рокколини в Московию». Ее герой в середине XVI века путешествует по России и останавливается на ночлег в большом глинобитном здании, где собралось много женщин и мужчин. Его со свитой сажают за трапезу и объясняют, что народ сошелся на праздник.

…Таков древний обычай этого края: в известные времена собираются вместе соседние мужчины и женщины и, поплясав и позабавившись вместе порядком, тушат лучину, после чего каждый берет ту женщину, которая случится к нему ближе, и совершает с нею половой акт; затем лучина снова зажигается, и снова начинаются пляски, пока не рассветет и все не отправятся по домам [229] .

229

Цит. по: Панченко А. Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект. — М.: ОГИ, 2004.

Описание местного «обычая» очень напоминает «гаски», бытовавшие в Пошехонском уезде Ярославской губернии в XVIII–XIX веках.

…В старину, говорят, в некоторых глухих местах уезда, как, например, в Подорвановской волости, на деревенских беседах… были «гаски». Молодежь, оставшись одна, гасила лучину и вступала между собой в свальный грех. Ныне только кое-где сохранилось одно слово «гаски» [230] .

В прошлом этот и аналогичные обычаи были широко распространены в сельской местности. Вот, например, как описывается завершение традиционной гулянки молодежи в Шацком уезде Тамбовской губернии:

230

Цит. по: Кон И. Был ли секс на святой Руси? // Секс и нравы. — 2005. — № 2.

Сплошь и рядом наблюдается ночевка ребят вместе с девицами в тех избах, где происходят посиделки. Обычно под посиделки снимается за определенную плату пятью-десятью девушками в складчину изба у какой-либо вдовы-солдатки, которая и сама не против пофлиртовать. И вот после того как публика наиграется, напляшется, остаются в избе только девушки, снимающие эту избу, и равное число ухаживающих за ними парней. Время уже за полночь, все сообща лезут на полать (если таковая есть), в избе тушится свет, и что творится на полатях — покрыто мраком неизвестности. Но, по моим расспросам, до половых сношений не доходит, а ограничивается тем же щупаньем (т. н. щупанье или массирование ребятами женских грудей считается явлением вполне обычным, а, по замечаниям некоторых местных знатоков, считается, что если парень, ухаживающий за девушкой, не будет ее щупать, то она будет им недовольна), но не только грудей, но и других чувствительных мест… [231]

231

Цит. по: Рязанская традиционная культура первой половины ХХ века. Шацкий этнодиалектный словарь. — Рязань, 2001.

Ограничений в общении девушек с парнями не было также в некоторых селениях Пинежского уезда Архангельской губернии. Там сексуальные контакты никто не осуждал, даже наоборот: если девица оставалась без внимания, ей приходилось сталкиваться с материнскими упреками. В Пермской губернии происходило то же самое, причем нередко даже самые строгие родители, не позволявшие дочери «входить в горницу, если в ней холостой мужчина… на вечерки отпускают беспрекословно, хотя, конечно, знают, что там происходит» [232] . Русский этнограф XIX века А. П. Звонков так описывал поведение молодых людей на посиделках в деревнях Елатомского уезда Тамбовской губернии:

232

Цит. по: Семенов Ю. И. Пережитки первобытных форм отношений полов в обычаях русских крестьян XIX — начала XX в. // Этнографическое

обозрение. — 1996. — № 1.

Тихо собираются они [парни] кругом избы [где уже находятся девушки] и разом врываются потом через двери и окна, тушат свечи и бросаются кто на кого попало. Писк девушек заглушается хохотом ребят; затем все оканчивается миром; обиженный пол вознаграждается скудными гостинцами. Девушки садятся за донца, но постоянные объятия и прижимания мешают работе. Завязывается ссора: обе стороны вступают в состязание и обычные победители-ребята утаскивают каждый свою жертву: кто на полати, кто на двор, кто в сенцы. Игры… носят характер дикий: в основе их лежит чувство полового общения… [233]

233

Цит. по: Семенов Ю. И. Пережитки первобытных форм отношений полов в обычаях русских крестьян XIX — начала XX в. // Этнографическое обозрение. — 1996. — № 1.

В Данковском уезде Рязанской губернии молодежь тоже разбивалась на пары и расходилась по темным углам после хороводов и вечеринок. В деревнях Рязанского уезда одноименной губернии не находилось девушек старше 17–18 лет, сохранивших невинность, причем они не сталкивались с осуждением: напротив, презрение на себе чувствовали «недотроги» [234] . Той же свободой пользовались молодые люди в некоторых селениях Бежецкого уезда Тверской губернии и в Уссурийском крае [235] . В Саратовской губернии деревенские обычаи были схожие: «Къ концу вечерницы… каждая девка стелетъ для себя и оставленнаго ею паробка постель, на которой и ложатся спать попарно (женихаются)… <…> …девки, женихаясь съ избранными паробками, дозволяютъ лишь целоваться, до греха же допускаютъ очень редкiя…» [236]

234

Мансуров А. А. Описание рукописей этнологического архива Общества исследователей Рязанского края. Вып. 4. — Рязань, 1930.

235

Семенов Ю. И. Пережитки первобытных форм отношения полов в обычаях русских крестьян XIX — начала XX в.

236

Минх А. Х. Народные обычаи, суеверия, предрассудки и обряды крестьян Саратовской губернии. — СПб.: Тип. В. Безобразова и К°, 1890.

Кстати, чтобы скрыть тот факт, что новобрачная уже не девственна, прибегали к разным трюкам. Один из них фигурирует в письме 1898 года: родители девушки пачкают ее исподнее кровью дворового голубя, которого зарезали накануне, «срамные губы натирают квасцами», а «жениха подпаивают» [237] .

^{Хоровод. Фрагмент литографии Товарищества И. Д. Сытина. 1900-е. Песни А. В. Кольцова. Москва. Литография Т-ва И. Д. Сытина. 1900-е / Wikimedia Commons}

237

Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т. 5: Вологодская губерния, ч. 2: Грязовецкий и Кадниковский уезды. — СПб.: Деловая полиграфия, 2007.

Другой тип молодежных гуляний — улица, гулянка, круги, карагоды, устраиваемые в весенне-летний период.

На «улицу» собираются девки со всей деревни и отчасти молодые бабы, особенно такие, у которых мужья в отсутствии. Нарядятся и выйдут на выгон (в некотором отдалении от «порядка»). Бывает это обыкновенно уже в сумерки. Начинают с какой-нибудь протяжной или круговой песни. Приходят не только свои, деревенские, но и из других деревень. <…> Являются с гармошками или дудками, под звуки которых попозднее, уже разгулявшись, пляшут.

<…> Бабы, так те, ко всеобщему увеселению и удовлетворению, такие присказки иной раз «выговаривают», что слушать стыдно.

Чем дальше в ночь, тем меньше становится круг. Под звуки гармошки пляшет какой-нибудь один, а то и два «зарядившихся» в потайном шинке малых, а остальные «с теми, кого любят» расходятся по коноплям, кустам, за риги… [238]

238

Семенова-Тян-Шанская О. Жизнь «Ивана». Очерки из быта крестьян одной из черноземных губерний. — М.: Ломоносов, 2010.