Интриган. Новый Петербург
Шрифт:
— А-а-а… — послышался хлопок по лбу. — Ты про рентген? Так сразу бы и сказал.
— …
— Конечно, у меня есть такой аппарат. Я им заряжаю кофе Х-частицами. Бодрит — аж свечусь от переизбытка энергии. Рецепт Кюри подсказала — если хочешь, поделюсь.
— Николь.
— Да?
— Не заряжай кофе Х-лучами. Радиация вызывает рак и разбивает молекулярные связи в ДНК.
— Хм… Так вот почему кожа шелушится. А я думала, лишай. Уж загрустила, что больше не потискаю своих
— Николь, привези, пожалуйста, аппарат в канцелярию. И побыстрее. Речь идет о слове на букву «м» и заканчивающегося на «д».
— Маскарад?
— Нет…
— Маслозавод?
— Николь…
— Материаловед? Медоед? Миокард? Сколько букв, какая вторая?
— Семь букв, вторая — «а».
— А-а-а… Ни слова больше, сейчас приеду.
Ученую пришлось ждать больше часа. Все это время я общался с Василием, но ничего нового не узнал. Юстас все хотел попробовать свои методы, но к счастью удалось убедить старика, что это — перебор.
Когда женщина наконец прибыла и разложила на столе объемистый саквояж, я отрегулировал спинку кресла так, чтобы пленник практически лежал, как на кушетке.
— Что это вы задумали? — с испугом проговорил налетчик. — Пытать будете?
— Не пытать. Изучать. Ты ничего не почувствуешь — просто лежи смирно и не шевелись.
— Легко сказать, начальник, — босяк часто задышал, а весь лоб покрылся мутным бисером.
Николь достала толстенную катушку размером с гильзу от танкового снаряда.
Подсунула под голову рамку с фотопластинкой, а над стремительно бледнеющим лицом закрепила колбу с контактами и ториевым стержнем.
Соединила провода и провернула тумблер реостата, постепенно увеличивая силу тока.
— Вот видишь — ничего страшного, — проворковала, наблюдая за аппаратом. — Главное — не шевелись.
— Да, мадам.
— И не болтай… Готово.
Николь достала пластину из рамки и поднесла на свет.
И, несмотря на крайне низкое качество, мы увидели крупные утолщения в сосудах — от гранатового зернышка до лесного ореха.
Похоже, газ оседал в холестериновых бляшках и начинал активно кристаллизоваться, при этом каким-то чудом не убивая носителя.
Иначе как магией такую методику и не объяснишь.
Я уж молчу про появление искусственного Дара, что вообще за гранью реального для этого мира.
С другой стороны, если бы средневековому алхимику показали рентгеновский аппарат, он бы подумал точно так же.
— Говоришь, их пичкают каким-то газом? — женщина скривила губы. — Любопытно, весьма любопытно…
— Начальник, — прохрипел арестант. — Что-то мне… хреново. Башка… горит…
Я посмотрел на мужика и
— Начальник!
Бродяга забился в судорогах и корчах, изо рта брызнула кровавая пена, а глаза побелели, как у вареной рыбы.
Все это время излучатель оставался включенным, и, судя по всему, манород крайне нездорово реагировал на радиацию.
Я подскочил к столу и вырвал из катушки провода, но реакцию это не остановило.
Мужика все так же трясло, а голова напоминала раскаленный докрасна чугунный шар.
— Все вон! — заорал, окружая кресло земляным щитом. — Уходите!
Дважды повторять не пришлось. Юстас, Николь и стенографист пулей выскочили из камеры. Я не знал, какой силы будет взрыв, и есть ли вообще смысл куда-то бежать. Но аналогии с ядерной бомбой напрашивались сами собой, и я принял решение остаться и сдерживать атомное пламя магией.
— Гектор! — крикнула ученая с лестницы. — Бежим!
— Запри дверь!
— Но ты…
— Живо!
Она подчинилась, но полсантиметра стали вряд ли бы сильно помогли.
Поэтому я продолжал наращивать щит и превращать в керамический саркофаг над вышедшим из-под контроля реактором.
Я не мог поступить иначе, потому что последствия наших недальновидных опытов могли быть катастрофическими.
Если несколько килотонн рванут в центре города, о Новом Петербурге придется забыть на долгие годы.
Погибнут десятки тысяч, а враг моими руками устроит самый ужасающий теракт за всю историю обоих миров. И последствия будут непредсказуемыми.
Так что придется рискнуть.
Впрочем, мне ли не привыкать рисковать за Родину?
Глава 14
Долбануло так, что многотонный каменный саркофаг подлетел, как крышка скороварки.
Ударная волна превратила пол первого этажа в огромный — почти до самого потолка — горб. И хорошо, что в тот момент в кабинете над нами никого не было.
Ворох раскрошенной мебели, кирпичей и досок вылетел на улицу, словно сдутая с ладони солома.
Несгораемый шкаф с документами ракетой пролетел через стену и грохнулся на газон, усыпав зеленую травку мятой бумагой.
На фасаде канцелярии выбило все стекла, и нам крайне повезло, что народа на городской площади было немного. И в одном месте никто не толпился, а от обители злых особистов и вовсе старались держаться подальше.
Поэтому взрыв обошелся несколькими синяками, царапинами и сильным испугом.