Интриган. Новый Петербург

Чехин Сергей Николаевич

Совсем как тот парень из сказки. Отсюда и все эти ритуалы и пароли.

Отсюда показные понты — мол, вон я какой умелый добытчик, вон какие за мной пацаны, а от девчонок и вовсе отбоя нет.

А по факту все еще висел на шее у родителя и жрал еду, добытую тяжелым трудом, а не легендами о великих предках.

Ведь в реальности дракон схарчил бы его целиком, а не устраивал дурацкие представления.

Но чем суровей и неприглядней жизнь, тем охотней верят в мифы. И тем проще заражать этими мифами других.

— Мне

сказали, ты хотел меня видеть. Что ж, говори.

Ух сколько спеси и пафоса в высоком не до конца сломавшемся голоске.

Есть школьники, которые пытаются казаться бандитами.

А есть недоросли, строящие из себя могучих вождей.

А по сути и те и другие — позеры и понторезы.

А Эйра так нахваливал сына.

Представлял чуть ли не летучим отрядом гусар в тылу Наполеона.

Впрочем, воины в самом деле выглядят сурово — взрослые, по-настоящему злобные, и все в шрамах, в том числе и пулевых.

Вот только повелись на байки хрен пойми кого. Арран, конечно, сын вождя, но должен же быть хоть малейший отбор на профпригодность.

— Я предлагаю вам настоящее дело, а не мелкие набеги, — спокойно ответил, смотря на лоб паренька.

— С чего ты взял, что мое дело — не настоящее? — с обидой буркнул малец, но потом вспомнил, что надо играть роль, и рассыпался в угрозах: — Не смей насмехаться над пролитой нами кровью! Иначе мы прольем твою!

А ведь и правда прольют — лезвие еще сильнее впилось в кожу.

Это пацанчик заигрался, а для остальных спектакль юного гангстера не понарошку.

Вожак ляпнет сгоряча — а мне скальп снимут. Надо немного сбавить обороты и градусы. В конце концов, я пришел договариваться, а не свергать власть.

Хоть и очень хотелось показать зарвавшемуся оболтусу его место.

И для этого еще будет возможность. Любит сказки? Что ж, я обращу его сказки против него самого — пусть только даст повод.

— Прости, вождь, — ответил без намека на уважение. — Но дело в самом деле серьезное. Видели форт в трех верстах к северу от плантации Хмельницкого? Там еще три огромных медных чана.

— Видели, — Арран сразу успокоился, ведь его крутость больше никто не попирал — по крайней мере, открыто.

— Там держат мою сестру. Я хочу ее спасти, но обратиться за помощью больше не к кому. Я дам вам оружие, вождь. Винтовки, револьверы — может, даже пулемет…

— Тьфу! — юнец смачно харкнул в костер. — Так вот зачем ты явился, чужак! Не получилось подчинить нас огненной водой — решил подсадить на оружие?!

Я знаю, чего стоят ваши проклятые гремящие палки! Да, они лучше и сильнее луков, но им тоже нужны стрелы — патроны. Которые очень быстро заканчиваются. И которые мы не сможем сделать сами.

Вот в чем твоя идея. Сделать нас сильнее, а затем навязывать свою волю в обмен на боеприпасы. Ведь без них мы потеряем силу. А сила, чтоб ты знал, пьянит не хуже самой лучшей водки.

Так что мой ответ — нет. Ни я,

ни мои ильвас не запятнают себя вашей скверной. Убирайся — и радуйся, что ушел со скальпом. И поблагодари моего отца — я не убью тебя лишь потому, что дал ему слово.

Да уж, неожиданный поворот.

Я переоценил фанатизм этого шкета. Думал, он вожделенно пустит слюни, едва услышит о халявных стволах. Или же попросту забоится нападать на укрепленный завод. А тут вон что. Неужели Арран и сам верит в древние байки? Ну ладно он — молодой и неопытный, а остальные?

— Что молчишь, белый дух? — с неподдельным презрением бросил юноша. — Давай, лей свой яд. Про то, что с оружием мы добьемся большего. Что без оружия не прогнать захватчиков. Что в оружии нет никакой скверны, ведь наши браться у Великого Каньона приняли дары от союзников-янки. Думаешь, ты первый, кто хотел подсадить нас на эту грязь? Думаешь, сможешь меня чем-то удивить?

— Думаю, смогу, — ехидно улыбнулся и поднял правую руку. — Сделайте вот так. Вы все.

— Это еще зачем?

— А что тут такого? Ты заставляешь всех следовать древним преданиям. Но верен ли ты им сам? Покажите ладони. Вы же все держали раскаленные камни, не так ли?

Рук не поднял никто — не хватало еще выплясывать перед пленным чужаком.

Но многие — кто тайком, кто открыто — посмотрели на свои ладони. И я увидел, что у всех — даже у девушек — остались следы уродливых ожогов. У всех, кроме Аррана, чьи холеные ручки вряд ли держали что-то горячее девичьей сиськи.

— Ну так что, вождь? Сам-то испытания прошел? Или вместо камней девок мацаешь?

— Убейте его! — заверещал подросток. — Сдерите с него кожу!

Охранники рядом со мной замялись, затоптались на месте, но исполнять приказ не торопились.

— Почему ты сидишь в этой пещере? — с усмешкой продолжил я. — Почему сам не поехал за мной? Как часто ты ведешь воинов в набеги? Или все время жируешь в безопасности, пока другие гибнут и льют кровь за твои сказки? Удобно устроился, ничего не скажешь.

— Заткнись! Ты не имеешь права меня обвинять! Ты не ильвас, ты грязный захватчик! Ты опорочил нашу землю, нашу жизнь, а теперь взялся чернить и наши сказания?! Я отрежу твой поганый язык!

— Умерь свой пыл, сопляк, — я медленно встал, и сгоревшие путы трухой осыпались на пол.

Мановение пальца — и костер ревущей струей облизнул потолок, а затем сияющим блином растекся в очаге. Воины в ужасе отскочили и натянули луки, но я выставил вперед ладонь, точно Нео из «Матрицы», и все стрелы зависли в воздухе, а затем упали под ноги.

— Пред тобой не чужак и не захватчик! — голос громом пронесся над сводом пещеры. — Пред тобой авели! Как ты смеешь угрожать мироходцу?! Может, ты веришь только в те легенды, что выгодны тебе?

Индейцы в ужасе расступились к стенам, переглядываясь в нерешительности, но не смея больше стрелять.