Интриган. Новый Петербург
Шрифт:
– Эй, Альберт! – крикнул янки. – Не пропусти свежую газету! Мы все равно вздернем твоего папашу! А на фото не поймешь – труп это или нет!
– Вот именно, Честер! – я достал из-за пазухи обломанный клинок. – И не только на фото!
Даже с расстояния увидел, как округлились глаза врага.
А затем грянул столь мощный взрыв, словно под водой рванул паровой котел.
Гейзер кипящей воды вырвал боевую рубку и подбросил метров на сто.
Обломки корпуса разметало с такой силой, что нам пришлось спрятаться за бортом, по
Как только последние куски упали в воду, из пучины поднялся полупрозрачная сфера, неся в себе согбенную фигуру.
Рядом, точно пробка от шампанского, вылетел второй шар и тут же опал тяжелыми каплями.
За водяной завесой скрывался Нимиц, держа в руках тяжеленную гаубицу с бронещитом, словно легкую винтовку.
Руны светились так, будто их залили расплавленным металлом, а створки броневого бруствера окружало голубоватое полупрозрачное марево.
Честер нацелил пушку на сферу – и символы погасли один за другим, начав с дула и закончив казенником. После чего загорелись в обратном порядке, магический поршень вытолкнул колдовской снаряд, и огненный шар быстрее метеора пронесся над водой.
Струя раскаленного воздуха разрезала волны, подняв над гладью густой пар.
Громыхнуло громче ящика тротила, от нестерпимого жара сфера мгновенно испарилась и ударила в стороны белыми щупальцами.
Я увидел Генриха, скрестившего перед собой обожженные предплечья. Щит сдержал удар, но силы стремительно покидали старика. Враг же разъярился так, что, казалось, готов сражаться бесконечно.
– Отец?.. – в недоумении пробормотал Альберт, а затем воскликнул. – Папа! Ты жив!
– Эй! – схватил «поэта» за воротник и хорошенько встряхнул. – Надеюсь, ты в Академии не только стихи писал?
– Ч-что?! – малец округлил глаза и захлопал ресницами.
– Ясно, – отпустил руку, и парень рухнул на задницу – ничего, за фальшбортом ему сейчас самое место. – Николь – присмотри за наследником. А вы – готовьте орудие.
– Но палуба… – возразил было старпом.
Взмах руки – и канонерка со скрипом и скрежетом выровнялась. Матросы тут же бросились к пушке, а я приказал морпехам стрелять по летучему (теперь уже в прямом смысле) янки.
Застрекотали тяжелые пулеметы, светящиеся дорожки трассеров сошлись на спине неприятеля.
Жаль, в этом мире запоздали с изобретением аэропланов – мощная установка ПВО сейчас бы край пригодилась.
Магический барьер играючи отразил пули, но, похоже, не мог сдерживать натиск долго – все-таки мана рано или поздно закончится.
И Нимиц с перекошенным лицом крутанулся на месте, приготовившись избавиться от назойливых людишек перед тем, как расквитается с главной целью.
Я едва успел вскинуть руку, вообразив перед собой водяную стену.
Щит закрыл борт, но удар огненного шара вышел такой, что брызги сбили с ног всех, кто не спрятался за броней.
Я вот не успел, и, несмотря на барьер,
Волна впечатала в стенку рубки, но кости не пострадали – лишь на миг помутилось сознание. А вот экипаж понес первые потери – стрелку «смыло» половину головы, а пулеметчику свернуло шею.
Их жертвы не прошли даром – пока Честер отвлекался на пехоту, канониры навелись на него и дали залп.
Левый щиток как корова слизала, а сам чародей завращался в воздухе, что воздушный гимнаст, и отлетел метров на сорок.
Увы, за это время он успел перезарядиться, а я едва встал на ноги, шатаясь и придерживаясь за рубку.
Громыхнуло, ослепительная вспышка резанула по глазам, но снаряд просвистел над кораблем.
Я ничего не видел, но по ощущениям прямо над головой на полном форсаже пронесся истребитель – такой стоял гул и рокот, аж внутри все задрожало.
Удар отвел Генрих, задев шар ревущим протуберанцем.
Это стоило ему последних сил, и старик камнем ухнул в изошедший бурунами океан. Вынырнул, вцепившись в плавучий обломок, но о бое на равных не стоило вести и речи. Честер взмахнул рукой, и мутное щупальце обхватило адмирала за горло и приподняло высоко над волнами.
– Ты не только слабак и подонок, но еще и тупица! – прорычал янки. – Эта жалкая выходка обрекла на смерть не только тебя, но и твоего бездарного щенка. Как ты мог воспитать такую соплю, Генрих?
Я заставил его драить палубу, а он даже не осмелился возразить! Ты горд своим наследием? Погордись перед смертью, ведь я повешу тебя прямо здесь. Теперь уж никуда не денешься, хоть ты скользкий, словно угорь.
Но сперва, – руны полыхнули огнем, – прикончу твое гнилое семя. А ты на это посмотришь, как наблюдал за тем, как транспорты медленно уходили на дно.
– Нет… – прохрипел Генрих. – Альберт…
Нимиц навелся на нас свободной рукой и выпустил снаряд. Я попытался поставить щит, но получилась жалкая стенка, которую пролетела бы и муха.
Враг не пожалел сил, и над нами точно взошло второе солнце.
Сфера такого размера спалила бы всех дотла, а корабль превратила бы в груду топленой стали. От нарастающего жара промокшая одежда изошла паром, а палуба нагрелась, как сковорода. Оставалось надеяться, что все закончится быстро, как вдруг свет погас.
Шар разлетелся мириадами искр, что сверкали и вихрились вокруг щуплого тельца, воспарившего над фальшбортом.
Альберт развел руки в стороны, ничуть не страшась неистового пламени, после чего хлопнул в ладоши.
Искры слились в тончайший огненный луч – от лазера не отличишь – и прошили Честера насквозь.
Янки не сразу понял, что к чему – не ожидал такого подарка от «гнилого семени». А когда опустил голову, увидел в груди опаленную дыру, куда пролез бы кулак.
– Никто… – гулкое эхо разнеслось повсюду. – Не смеет… трогать… отца…