Интуиция
Шрифт:
— Ты прав, прости. Просто можешь рассказать мне то, где у нас не было столько бед… не было столько боли, — с надеждой спрашивает она. — О, и сделай это от лица девушки, потому что немного жутко слышать рассуждение о себе со слов раздражающего матроса со склонностью к виски… — с полуулыбкой замолкает она.
— На самом деле, это просто, потому что я не всегда был таким милым и… — пытаюсь сказать я.
— Рассел! — улыбаясь в свою защиту говорит Эви… его… ее… не важно.
— Хорошо, я буду иметь это ввиду… дай подумать, — говорю я, пролистывая свои воспоминания о нашей совместной жизни, пытаясь найти
— Рассел, что происходит? — мягко спрашивает Эви.
— Ну, просто у них всех хорошее начало, но затем… я знаю… все заканчивается, когда один из нас умирает, потому что такова жизнь — или была — а сейчас я больше в этом не уверен. Ну, мы не умрем, ну по крайней мере, в любом случае, не своей смертью, — говорю я.
Рад что мы одни в комнате, и мне не нужно проверять не подслушивают ли нас. Иначе они подумают ничего иного, кроме того, что я псих, а еще, этот разговор наедине очень приятен. Тем более, ангелы точно знают, о чем я говорю.
— Ок, думаю, я нашел то, что ты хотела бы услышать. Ты была очень красивой девушкой… тебя звали Айп, с гаэльского языка это значит Красавица, так что было действительно хорошо, что ты была настолько красива, или тебя бы дразнили. Когда я встретил тебя был тысяча сто сорок седьмой год, год рождения нашего Господа, тогда ты жила в Шотландии. Это было во время правления царя Давида, в Шотландии было построено столько монастырей и еще большее количество зданий для талантливых людей, таких же талантливых какой была ты.
— Мне нравится, как ты сказал: «Ты была там», — говорит Эви.
— Тогда я тоже был Рыжиком… как и ты. Это воспоминания, а не просто истории, — несколько расстроенно отвечаю я, потому что она все еще не верит, что мы на самом деле там были.
— Ты прав, прости… просто то, что ты рассказываешь о том, что мы были в Шотландии, на мгновение это показалось таким реалистичным, — отвечает она. — Ты знаешь Гэльский?
— Думаю да — так как Гэльский — это язык двенадцатого века. Сейчас по крайней мере — где я был…. Ты и твой клан была в Кэмпбелл, прямо в сердце Хайленда. Я жил чуть ниже в Дункане, был третьем сыном из богатой семьи, меня отправили на встречу с людьми от лица моей матери, для воспитания… Они тоже были из Кэмпэбеллы. Ты понимаешь, к чему мы идем? — спрашиваю я, видя, как она начинает улыбаться.
— Что ты имеешь ввиду под воспитанием? — спрашивает Эви.
— О, это когда я шел в другой клан и тренировался как скваер, учился воевать, чтобы в конечном счете стать рыцарем, — объясняю я.
— Ты был рыцарем? — лучезарно улыбаясь, снова спрашивает она. — Как… в сияющих доспехах.
— Нет, у нас была другая броня, не такая блестящая и не с таким количеством металла, — развлекаясь, отвечаю я. — Мы были больше похожи на военнослужащих.
Эви качает головой, пытаясь осмыслить все, что я ей сказал.
— Как мы встретились? — спрашивает она.
— Ну, вроде я научился этому — посмотрим…. Я был отправлен в горы Кэмпбелл, когда мне было шестнадцать, и поверь, я не был от этого в восторге, потому что дома у меня была девушка, и я думал, что любил ее. Она была очень хорошенькой, но не сравнима с тобой.
— Рассел! О чем ты думал, когда начал встречаться с двенадцатилетней?! — потрясенно спрашивает Эви.
— Я не бегал за ней! Вы все сами бегали за мной! Я не мог избавиться от нее. Вы все всегда сами ходили за мной и пытались как-то привлечь мое внимание. Меня это просто сводило с ума, — игриво улыбаясь, говорю я, поминая ее в двенадцать лет.
— О, ну… это более понятно… — с облегчением подмечает Эви, а затем, спрашивает: — Что за монашеский наряд?
— Это кусок ткани, который накидывается на твою голову, прикрывая волосы, и закрепляется металлическим обручам, который называется венок, — поясняю я, наблюдая за тем, как она пытается понять незнакомый головной убор.
— Воу, это странно. Ладно, рассказывай дальше, — улыбается она.
— Ну, однажды я имел дело с ней. Я уже говорил, что она должна перестать преследовать меня, что я не приму от нее не один знак внимания. Я был среди своих друзей, и все это меня смущало. Я был очень скромный, но я любил ее. Я имею ввиду, я был шестнадцатилетним мальчишкой, я говорил, что никогда не полюблю ее, но сделал наоборот, — подняв брови признаю я, смотря на Эви, которая смотрит на меня, словно я людоед.
— Нет, ты не мог сказать такое двенадцати летней девочке! Ты бессердечный! — обвиняющие говорит она.
— О, ну я сделал это, и знаешь, что сказала Айп? Ты сказала — «Леандер Дункан» — в то время это было мое имя, «Я не отдам тебя другой, пока ты не скажешь, что любишь меня» И убежала, оставив меня в покое, — нежно говорю я, вспоминая, эту маленькую красивую вспыльчивую девочку.
— Что случилось потом? — спрашивает Эви, когда я не продолжил.
— Ну, я вернулся домой, и прошло несколько лет, пока однажды я снова тебя не встретил, тебе было шестнадцать или около того, и, О Господи, ты была так красива, ты была самой прекрасной из всех тех, кого я когда-либо видел в своей жизни, — печально говорю я Эви, пока она злобно смотрит на меня.
— Ха-ха, поделом тебе Леандер! Ты просто так от меня не отделаешься, рассказывай мне все, — смеется она.
— Хорошо, ну в общем, я вместе с мамой пошел навестить наших родственников из клана Кэмпбелл, в то время мы время от времени собирались вместе. Там я видел тебя с парнем, который кстати был кузнецом, и у него были такие руки, — говорю я, указывая на бицепс размером с бедро. — Должно быть, он один из самых устрашающих людей, которых я видел, — продолжаю я, вспоминая отца Айп. Он был выше чем я сейчас, поэтому я понимаю, что мужчину его роста не так просто чем-то напугать, но он был очень устрашающий, — вижу, как Эви пытается представить все то, о чем я ей рассказываю. — В любом случае, в тот момент, когда ты увидела меня, ты была со своим отцом, и у тебя было такое лицо, словно ты съела плохой хаггис или что-то в этом роде. Ты побледнела и стиснула челюсти, и после этого ты больше не взглянула на меня.