Инвиктум
Шрифт:
каждой секундой это чувство все больше оживает, становясь сильнее. Джед хмыкает, а затем
делает несколько стремительных шагов ко мне. Я стою на месте, будто меня заморозили.
Джед останавливается в сантиметрах от меня и, слегка наклонив голову вбок, глядит на меня
своими абсолютно безумными глазами.
Я вздергиваю подбородок, а Джед совершенно без иронии говорит:
– Если ты снова обманешь ее, я искренне обещаю, что превращу твою жизнь в ад, Ксана.
И это не
Знаешь, твоя голова как большая открытая книга, Ксана. Я читаю тебя. Твои мысли
примитивные и довольно глупые, если уж на то пошло. Ты думаешь, что Реми стала такой из-
за меня. Но ты ошибаешься. Я полюбил именно ту милую, беззащитную девочку, которой
она была. И я никогда не хотел, чтобы она стала жестокой. Но потом пришла ты и сломала ее.
А ваша драгоценная мамочка завершила процесс. И ты должна чувствовать вину, Ксана. Ты
должна умирать от нее. Надеюсь, те факты, что она тебе сообщила, заставят тебя страдать.
Джед замолкает, глядя себе под ноги. Затем поднимает голову и пронзает меня взглядом, полным ненависти и презрения.
– Соглашайся, - говорит он, - И все останутся живы.
Он идет к выходу. Не оборачивайся, но я отчетливо слышу его слова:
– Не обмани ее доверия.
_______________________________________________________________________
Первое: в мое тело был вшит микрочип. Неужели мать внедрила его тогда, когда делала
мне прививку много лет назад? Почему я не ощущала его в собственном теле? Как такое
вообще возможно?
Второе: предположительно, мой отец – Джонатан Нойр. Это отвратительный человек, и
сам факт принадлежности к его семье, к его крови, доводит меня до исступления.
Третье: Себастьян может оказаться моим братом. Это просто невыносимая мысль. Она
причиняет боль, которая не идет ни в какое сравнение с первыми двумя фактами. На них я
могла бы наплевать, если бы не Бастьян. Если бы не тот факт, что я люблю его – отчаянно и
глупо, спустя столько лет.
Мне становится нехорошо. Я вдруг осознаю, что это я виновата в смертях близких мне
людей. Из-за меня нас выследили тогда дроны. Из-за меня погибла Шайлин. Горло сводит
судорогой. Мне хочется расплакаться от досады и чувства вины, сковывающего мои легкие. Я
буквально не могу дышать. Почему я не поняла, что мать сделала со мной? Как я могла быть
такой идиоткой? Почему я верила каждому ее слову? Почему не поняла, что она лжет мне?
Постоянно, нагло, в глаза. Она действительно изменяла
видела. Но могут ли слова Ремелин быть правдой?
– Ты всегда выглядишь так, будто раздумываешь над планом спасения мира, - слышу я
знакомый голос и тут же оборачиваюсь. Передо мной стоит Адриан, мой старший брат. Я и
34
0
Megan Watergrove 2015 INVICTUM
забыла, что он тоже здесь. Кажется, он вырос на голову, а еще его тело теперь напоминает
груду мышц. Я помню Адриана другим. Но после той ужасной ночи все наверняка
поменялось.
– Так и есть, - отстраненно говорю я. Мне хочется спросить у брата, почему он помогает
Ремелин, но слова заточены внутри меня, и я не могу их выпустить. На самом деле мне не
хочется говорить ни с Адрианом, ни с сестрой, ни с кем-либо еще. Я еще не успеваю отойти
от одного шока, как тут же наступает другой. И так постоянно. – Что ты здесь делаешь?
Пришел уговаривать меня согласиться?
Адриан молчит. Его лицо кажется мне уставшим и изнуренным постоянными
бегствами. Зеленые глаза смотрят на меня изучающе, будто впервые видят. Я больше не
узнаю в нем своего брата. Теперь он очередной незнакомец, а может, и враг. Вздыхаю, проводя по спутавшимся волосам, пальцами.
– Она причинит вред невинной девочке, Адриан, - говорю я устало, - Я этого не допущу.
Не уверена, что мы все еще в тех отношениях, в которых были десять лет назад. Брат
скрещивает руки на груди и смотрит на меня со смесью сомнения и чего-то, очень похожего
на разочарование. Наверное, это оно и есть. Во мне разочарованы все.
– Никто не пострадает. Девочка просто сделает свое дело. Я обещаю, что никто ее не
тронет, Алекс.
Я смотрю на брата. Он уверен в собственных словах, судя по тону его голоса.
– Реми изменилась, ты заметил? – спрашиваю я, подходя к брату ближе, - Она стала
жестокой. И бесчувственной. Я не могу довериться ей.
– Как и она не может довериться тебе из-за того, что ты сделала, - парирует Адриан, и
меня будто ударяют в солнечное сплетение. Причем, несколько раз подряд. Чувство вины
возвращается, а я только и делаю, что извиняюсь. Что еще я могу ей сказать? Ничего. Слова
ничего не решают в этой жизни. В конце концов, это ведь просто слова – звуки, доносящиеся
изо рта. Пустота. Сказать можно что угодно, но вот сделать…
Мало кто способен признать свою вину на деле. Никто не совершает искупительных
поступков. Остаются только слова, витающие в воздухе, в пространстве между людьми, которые не могут простить друг друга, как бы ни пытались.