Инволюция
Шрифт:
Терри наматывает длинные ленты на руку, закрепляя диковинный ловец, подобно щиту. Маленькие камушки, прикрепленные к концам, тихо позвякивают, соприкасаясь друг с другом. Надежно завязав узелок, он походит к Агате. Взяв её за уже единственную руку, Терри соскребает немного крови с ладони.
— Последний штлих. Наклони голову.
— Зачем?
— Есть желание удоблить толф?
— Черт, это бессмысленно! — не выдержав, вскрикивает Агата. Голос звенит, как сталь, но лицо по-прежнему бесстрастно. Лишь глаза сверкают в негодовании. — Мы уже были бы на полпути к дому. Но нет. Давайте лучше потратим драгоценное время на пустую…
— Думаешь,
Одна из досок неподалеку ломается. Дорожка едва справляется с весом. Что-то ползет по ним, оставляя за собой склизкий след болотной трясины и сфагнума. Не медля ни секунды, Терри размашистыми движениями наносит метки на свободные от ткани участки тела. Лоб, ключицы, ладонь левой и обрубок правой руки, внешняя сторона ступней. Затем, крепко схватив Агату за руку, спрыгивает с дорожки.
— Не отставай!
Топь нехотя расступается перед ними, даруя временную опору. Под ногами не прекращается хруст. Будто они бегут по высохшим лишайникам. При этом на ощупь дно словно выстлано мхом или травяной перегнившей подстилкой. Маленькие ноготки ребёнка до крови расцарапывают ладонь, но Агата не произносит ни звука. Все силы уходят на то, чтобы пробираться сквозь застоявшуюся воду, которая доходит до колен.
Сзади что-то с оглушительным плеском падает в воду. Обернувшись, Агата со страхом замечает, как в болотной жиже что-то отчётливо движется. Шлейф в виде чёрной субстанции остается на поверхности. Под ним тонут кочки с растительностью. Едва живые деревца на глазах истощаются. Тёмная жижа будто выжимает из них все соки, становясь всё агрессивнее, крупнее и быстрее. Мёрзлый порыв ветра доносит разноголосые слова, произнесённые в последний момент жизни их владельца:
— Помогите! Ради всех святых котов! Помогите же! Оно лезет в дом! Кусты шевелятся? Трава шевелится? На крюке не мясо! Оно пришло днём. Оно не боится света. Что с нами будет? Спасите! На помощь!
Членораздельная речь сменяется визгливым, будто у скрипок, тембром. Нечто берет надрывные ноты, воспроизвести которые не смогло бы ни одно живое существо. Чудовищная какофония обрывается, превращаясь в злорадное бульканье под толщей воды.
— Т-т-т-ерри, — запинаясь, роняет Агата.
— Знаю. Не останавливайся.
Агата невольно задерживает взгляд на торчащих из спины древесных кусках.
«И как ему удается себя так спокойно вести? Разве дети не должны верещать на всю округу, стоит им только порезать палец о бумагу?»
Но у Терри нет времени на истерики и плач, на слёзы от боли и отвратительной погоды. Он молчит, про себя рассчитывая, как срезать путь до дома.
Дождь усиливается. Холодные, будто лёд, капли затекают за шиворот и хлещут по лицу. Зубы отбивают монотонный такт, а кожу покрывают полчища мурашек. Едва удерживая равновесие в топких местах, Агата вздрагивает от порывистого ветра. Ей бы сейчас очень пригодилась правая рука. К их облегчению, вдали появляется силуэт дома. Пока лишь очертания, но даже они вселяют надежду.
До суши остаётся совсем чуть-чуть. Но ноги уже не держат. Вся эта беготня вымотала её и без того уставшее тело. Тошнота подступает к горлу, обессиленные конечности не слушаются. Агата сбавляет скорость, пока окончательно не останавливается.
— Стой. Подожди. Я больше не
— Ну ты и дохлячка, — насмешливо фыркает Терри, но просьбу исполняет. — Сознавайся, на что потлатила здоловье: алкоголь, табак или всё вместе?
— Работа, — тяжело дыша отвечает Агата.
Едкие замечания Терри её совершенно не задевают. Скорее, наоборот — удивляют. Оказывается, дети умеют не только жаловаться родителям, но и могут постоять за себя сами.
— Ещё хуже. От алкоголя весело, табак ласслабляет, а лабота что? Даже нечего будет вспомнить пли смелти.
Минута отдыха пролетает незаметно. Долго торчать на одном месте не получается. Невидимая опасность, сверлящая ненавистным взглядом спину, и усиливающаяся морось подгоняют скорее попасть под крышу. Агата может видеть, как из закопчённых труб дома валит серый дым. А это значит, там тепло и сухо. Как раз то, чего ей так сейчас не хватает. Собрав последние остатки сил, Агата коротко кивает Терри. Их путь продолжается. Через десяток минут малыш помогает с трудом держащейся на ногах Агате выползти на брёвна. Предложение поддерживать при ходьбе за локоть вежливо отклоняется. Потемневшие от воды волосы, застилающие лицо, оставляют видимой лишь плотно сжатую линию тонких губ. Гордо выпрямив спину, девушка хвостиком тащится за постоянно оглядывающимся ребёнком.
Домик Терри на небольшом острове вблизи оказывается куда плачевнее, чем издалека. Всего один этаж и большой чердак. Крыша во многих местах залатана. Дряхлые брёвна покрылись от влажности мхом. Да и всё строение скосилось набок. В том месте, где мансарда особенно угрожающе нависает под углом, поставлены свежие брёвна из сосны. Лишь круглое чердачное окно с цветным витражом и новой рамой выглядит более-менее ухоженно. Развалившийся заборчик выставляет на обозрение скудные грядки с небывалого размера тыквами, чудом проросшими в подобных условиях. Они, скрючившиеся от неведанной проказы пара кедров, пожухлая трава да дикий шиповник — единственные выжившие.
— Как следует выжми воду из одежды. Я не чистюля, но ковёл на кухне жалко. Я его от самой свалки сюда тащил, — выпятив грудь, провозглашает Терри.
— Не терпится увидеть, — роняет девушка, непроизвольно ускоряя шаг. Жажда оказаться в тепле подгоняет утомившееся тело.
Пока она переминается на единственном более-менее сухом участке, старательно выжимая пижаму, её напарник судорожно шарит по карманам. Проходит минута тщетных поисков. Потом ещё одна. Обеспокоенные глаза ребёнка встречаются с выжидающим взглядом Агаты. Он только открывает рот, желая что-то сказать, как вой сотни труб, голосов и криков прерывает его. Островок и прогнившую дорогу соединяет ветхий мостик с перилами. И почти у самого его начала в блеске молний колышется безразмерная масса. У неё нет цвета, лишь угадываемые очертания. Тягучий, вязкий след подобно нефти остается позади.
Щелкнув суставами пальцев, Агата рывком выхватывает из-за уха Терри пару заколок.
— Мне нужна пара минут. Сможешь задержать его?
Вместо ответа дитя срывается с места. Вбежав на середину мостика, Терри останавливается. Свист ветра закладывает уши. Это рассекает плотный воздух острый отросток склизкой массы. Рефлексы не подводят. Терри вскидывает руку с ловцом подобно щиту. Словно наткнувшись на невидимое пространство, конечность отпружинивает под разъярённый вой существа. Ушки чутко определяют направление ударов. Ловкое тело мечется по мостику, не давая существу ступить на него. Но и нечто не намерено так просто сдаться.