Инволюция
Шрифт:
—…я сойду с ума.
— Советую потолопиться, — перед Агатой опускается большая чашка с ароматным чаем. Внутри плавают белые лепестки. — Со здлавомыслием долго не пложивёшь в Ливингстон Бэй. Безумцы — вот, кто настоящие счастливчики.
— Бред какой-то. Весь этот город. Люди. Твари, обитающие за гранью рационального. Они просто не могут быть реальны!
Ехидно фыркнув, Терри плюхается обратно в кресло, заворачиваясь в тёплый плед.
— Можешь и дальше думать, что мил населён лишь людьми. Или плинять очевидный факт. То, что ты видела на болоте, всего-то одно из тысячи миллионов фолм, существующих в иных измелениях. Как говолят у нас в Ливингстон
—… не знаем, что скрывается за порогом, — мёртвым голосом заканчивает Агата. Дрожащая рука едва удерживает чашку с чаем. Теперь она обязана выяснить, откуда её мать знает это.
— Смотлю, ты неплохо освоилась.
Сонно улыбнувшись, Терри вытирает подступившую слюну. Уютное кресло расслабило его и потянуло спать. Зевнув пару раз, он закутывается в плед с головой. Через какое-то время до Агаты доносится мирное сопение. Томный стук капель становится реже с каждой минутой, пока не смолкает окончательно. В наступившей тишине едва различимо, как скребутся высохшие ветви сосен о крышу. Позднее утро наконец-то вступило в силу, выслав своих робких гонцов — солнечные лучики. Пока ещё слабые, с трудом пробивающиеся сквозь плотные облака, они скользят по стене. Животные трофеи, глумливо развешанные вокруг, отвечают блестящим подмигиванием. Цветные зайчики скачут по выбеленным черепкам, чьи пустые глазницы грустно смотрят на кастрюльку в углу стола. В ней лежат остатки некогда их братьев. Пока ещё в марле, но уже готовящиеся стать частью отвратительной коллекции.
«А почему бы и нет? В конце концов, я обещала» — про себя раздумывает Агата.
Она твёрдо решила разобраться с путаницей и не одним десятком вопросов. Но прежде, чем наводить порядок в голове, необходимо привести себя в чувство. За это время пазл мыслей пересоберётся. Бушующие эмоции вернутся за дамбу равнодушия. Да и Терри было бы неплохо научить нескольким трюкам.
«Для начала оценим его состояние».
— Как твои раны? Заживают? — Агата лёгонько встряхивает кокон в кресле.
Из-под слоёв пледа вылезает сонная мордочка. Шрам на щеке затянулся, оставив лишь тонкую полоску.
— Я б сказал, как на псине, но я люблю кошек.
— Как-то слишком быстро. Дай-ка погляжу.
Подавив вялое сопротивление, Агата методично осматривает каждый подштопанный участок. От былых порезов не осталось и следа. Только там, где кусок древесины распорол спину, проглядывала неровная борозда.
— Невозможно. Ты использовал что-то вроде магии?
— Не-а. Оно само. Кошачье благословение лода Ван дел Бр-р-р-румов, — Терри широко зевает, потягиваясь. Слышно, как хрустят его косточки.
— А как же ловец и стена из кристаллов?
— Автоматические заклятия. Чтобы их использовать, не нужно колдовать. Достаточно быть Дитём Тьмы. Да хватит меня щупать! Я сплю. Всё.
Терри недовольно отстраняется, пытаясь спрятаться обратно под груду пледов. Агата, предвидя подобный расклад, не стремится силой выдернуть мягкую оборону из цепких лапок ребёнка. Привалившись к креслу, она напускает на лицо разочарованное выражение. Голос приторно-горестный.
— Как жаль. Я ведь хотела научить тебя грамотно обрабатывать косточки. Показать много классных и интересных хитростей. Но раз ты спишь, то не буду тревожить.
Сначала из-под пледов показываются нечёсаные локоны. Затем — блестящие любопытством пара жёлтых глаз. А потом и вся мордочка выныривает на свет.
— Кто спит? Я? Ложь! Во мне кипит чан с энелгией!
— Нет-нет. Отдыхай. Я не буду тебя тревожить. Тем более ты ещё
— Че-е-его?! — последняя фраза ударяет в самое яблочко. Терри подскакивает в кресле, роняя пледы на пол — Да я взлослее всех взлослых! Могу целого оленя уложить из лужья. Или глядку вскопать. Даже вещи сам стилаю!
Агате приходиться сделать усилие, чтобы сдержать улыбку.
— Ладно, ладно, убедил. В таком случае, разделим обязанности. Ты уберёшь со стола и помоешь посуду, как взрослый хозяин дома, а я подготовлю всё необходимое для практики.
Будто маленькая комета, Терри принимается носиться взад-вперёд. Несчастная посуда громыхает. Несколько раз Терри врезается в копошащуюся в тумбочках Агату. Та едва сдерживает улыбку при виде радостной мордашки зверька. В груди растекается необычная теплота. Ей до сих пор не верится в то, что она будет делать сейчас.
«Видел бы ты меня, Уилл».
Во-первых, выясняется, что Терри никогда не ходил в школу. Читать и писать не умеет, да и считает кое-как. Из-за чего процесс обучения несколько затягивается. Наглядно объясняя тонкости ремесла, Агата не упускает возможности похвастаться собственными навыками. Как вскрыть тушку, чтобы не вытекли внутренности, почему шкурки лучше натягивать на картон, сколько держать в формалине и чем из подручных средств лучше всего отбеливать кости. Притихший Терри впитывает полученную информацию, словно губка. Нетерпеливо ёрзая на кровати и перекручивая нитки у пледов, он готов выть в горло от переизбытка энергии. Неумелое использование навыков вкупе со стремлением получить скорые результаты порождают не одну проблему в практике. Иногда он даже принимается рычать, будто виноваты сами образцы. За что справедливо получает щелбан по затылку. Однако усердие, с каким он набрасывается на работу после каждого провала и неугасающий интерес в глазах, заставляет Агату ловить себя на мысли о дремлющем потенциале первоклассного учёного. Стараясь распалить ещё больший задор, она даже обмолвилась об этом. Терри ожидаемо визжит от восторга и принимается убеждать девушку в своей незаменимости на поприще науки.
«Было бы здоровы, если бы кто-то ещё мог оценить старание Терри». На долю секунды в голове вспыхивает болезненная сцена. Мотнув головой, Агата переводит мысли в другое русло. Но от цепкого взгляда ребёнка это невозможно скрыть.
— Я что-то делаю не так?
— Нет. Ты большой молодец. У тебя отлично получается.
Губы Терри расплываются в гордой улыбке. С довольной мордочкой он принимается насвистывать мелодичный мотив.
— Честно сказать, меня никто до тебя не хвалил. В лучшем случае игнолиловали заслуги, а в худшем —уплекали и славнивали с длугими, более достойными детьми, по их мнению. Увелен, у тебя всё было иначе. С такими мозгами только и остаётся, что купаться в похвальбе. Так ведь?
Девушка замирает. Неожиданный вопрос застаёт врасплох. В старшей школе она была изгоем-одиночкой. Несмотря на выдающиеся способности в науках, учителя побаивались её. В университете ситуация только ухудшилась. Про Научный Центр Генетических Исследований и говорить нечего. Там каждое её слово ставили под сомнение. Что же до родителей… Отец всегда горячо любил дочь, всячески поддерживая любые начинания. Правда, из-за особенностей работы появлялся дома нечасто. Ну, а мама… Агата сглотнула. Та считала успехи дочери само собой разумеющимся. Агата обязана была выглядеть под стать репутации матери и вести себя, как примерная дочь. Наивысшей похвалой считался короткий кивок с секундной улыбкой, промелькнувшей на губах.