Иные
Шрифт:
— Добрый вечер, — поприветствовал её я, — Миссис Пейтс? — на всякий случай решил задать уточняющий вопрос, — Дональд сказал, что я могу сегодня заехать, чтобы немного поговорить. Я детектив Лэмбс.
Она сделала полшага назад и запрокинула голову, встав в пол оборота, будто бы не решив, стоит развернуться к лестнице наверх или нет, застыв где-то на середине позы, при этом всё ещё придерживая дверь в лишь приоткрытом состоянии, не впуская меня на порог.
— Дорогой, к тебе тут какой-то детектив. Что-то случилось? — крикнула она мужу наверх озадаченным голосом.
— Пусть войдёт, Руби, и не беспокой нас какое-то
Бьющий на лестную клетку свет словно означал, что дверь в рабочий кабинет адвоката была открыта, а я только успел подумать, что женщине с именем «Руби» куда больше подошёл бы кулон с красным сердцем. Настоящий рубин, который юрист такого уровня, как мне кажется, вполне мог бы себе позволить, ну или какая-то его «имитация», скажем гранат или турмалин.
— Проходите, он ждёт, — сказала мне она, оценивающе разглядывая меня снизу вверх, затем сверху вниз, после чего модельной походкой, обильно виляя обтянутыми джинсовой тканью бёдрами направилась в арку правого проёма в стене, ведущего в коридор к комнатам первого этажа, а мой путь лежал прямо, по ступенькам наверх, на второй.
Прикрыв за собой дверь, я спешно взбежал по лестнице, заглядывая на источник света. Это и вправду был кабинет, где сейчас копался в бумагах мужчина, приближающийся по внешним признакам к своему четвёртому десятку. У меня добрая половина офицеров в отделе примерно такого возраста.
— Вы тот детектив, что мне звонил? — поинтересовался он, подняв на меня свои серые глаза.
Его прямоугольное вытянутое лицо снизу обрамляла густая, но не длинная светлая бородка. Волосы были гелем зачёсаны набок, а костюм сидел просто идеально, хотя лёгкий акцент выдавал, пожалуй, провинциальное происхождение, нежели говор коренного уроженца столицы.
— Да, я, — кивнул я ему в ответ и подошёл к дверному проёму, разглядывая убранство кабинета, — Дэррил Лэмбс, детектив, — следовало представиться по-человечески.
Основную часть стен здесь занимали книжные шкафы. Корешки самых разных книг только и глядели на нас, плотно прижимаясь друг к дружке, что, казалось, потяни за одну такую, чтобы взять в руки, обязательно уронишь ещё и пару соседних. Они были даже уложены по цветам, причём большинство из них были в приглушённых или мрачных тонах: коричневые, тёмно-серые, бордовые, мутно-зелёные, с квадратными или овальными плашками с названиями и именами автора.
Иногда, конечно, встречались особые единичные экземпляры, своей пёстрой наглостью ломающие общую гамму и строй томов, но это только придавало виду книжных стен особую изюминку. Такая деталь прямым текстом говорила, что содержание куда важнее формы, и не столь важно как серии книг подходят и сочетаются рядом друг с другом, если на этом месте должен быть какой-нибудь более мелкий и совсем не вписывающийся по гамме экземпляр.
— На мне тут три слушанья, набрал на свою голову и за неделю защищать троих негодяев, — открыто отозвался он такой характеристикой о своих клиентах, — Один, скорее всего всё-таки невиновен, с ним всё будет просто, два других заставят мои мозги вскипать ещё изрядно за этот вечер, но я какое-то время всё-таки могу вам сейчас уделить, — сел он, наконец, за стол и отложил стопку бумаг в левую от себя сторону, — Хотите чаю? Попрошу Руби и она мигом сделает.
— Уже темнеет, —
— Может, тогда виски? Ром? Бурбон? Для хорошего крепкого сна, — улыбнулся он мне во все свои ровные белоснежные зубы, столь не естественные, что не трудно было догадаться о ряде косметических стоматологических процедур, на которые ему пришлось пойти, чтобы добиться такой улыбки.
— О, я хоть и сверхурочно, но всё-таки по факту на работе. Алкоголь туманит разум, а мне бы слушать да запоминать. Если вы, конечно, согласитесь ответить на вопросы, — произнёс я ему.
— Что ж, не будем пить, тогда будем говорить, — хлопнул он в ладоши и уставился на меня с интересом, — Слушаю вас, детектив.
Я вновь прикрыл за собой дверь, теперь уже не входную, а дверцу его внутреннего кабинета. Не важно, что он потом своими словами перескажет жене, мне отчего-то хотелось чувствовать себя тет-а-тет с ним, более комфортно.
— Вы когда-то несколько раз защищали некого… Боже, да опять. Как кто-то способен выучить это имя, — закатил я глаза, — В общем, он Уокер. По фамилии не вспомните?
— Бен? Билли Уокер? Алан Уокер? Джефф Уокер, певец и музыкант из группы Carcass, — заулыбался он, собираясь уже мне что-то про него такое да эдакое рассказать, но я его прервал.
— Нет-нет, — покачал я головой, — Точно не он, и точно не из этих, я про…
— Уокер, Уокер… — а теперь он уже не дал мне договорить, опять перечисляя, — Кайл Уокер? Мюррей Уокер? Актёр Бенджамин Уокер? Шестизарядный кольт «Уокер»? Виски «Джонни Уокер»? «Крутой Уокер: Правосудие по-техасски»! — усмехался он, переходя на хохот, — Мало ли во всей Британии Уокеров, детектив!
— Так, в общем, имя у него большое и странное, — достал я блокнот Рида, который всё это записывал, однако на первых страницах, где были заметки о жутком опустошённом теле, не было ничего про имя.
Ведь мы тогда нашли его документы, и записывать в блокнот ничего не понадобилось, вспомнилось мне. Что ж, придётся вспоминать. Что там было? Там было «джуниор», которое означало «младший», там был… Так, мы про Иоанна Богослова что-то там говорили, Иоанн то бишь «Айван».
И свои жуткие трактаты о вурдалаках он подписывал сокращённым именем, Найт Уокер. Причём до меня только сейчас дошло, что имя «Найт» с нечитаемой первой «K», как оно обычно пишется, где «Knight» пошло с далёкого средневековья и дословно имя означает «Рыцарь», но его можно воспринимать ещё и чисто на слух, напрочь эту «K» игнорируя. То есть «Knight Walker» превращается в «Night Walker» — Ночной Скиталец, Бродящий в ночи, довольно зловеще звучит и идеально подходит для автора страшных книг.
— Айван Найт Уокер младший, — сообщил я, наконец, пока адвокат сам смеялся над своими вариантами и придумками.
После услышанного имени он, правда, ухохатываться перестал, сложил руки вместе и наклонился ко мне через весь свой стол с уже совершенно серьёзным видом, водя подушечками больших пальцев друг о друга.
— Что он опять натворил? — произнёс он негромко, но всё-таки голосом, а не шёпотом.
— Боюсь, он умер, — отвёл я глаза, сообщая такие новости даже адвокату сатаниста, а ведь кому-то ещё предстоит передавать подобную весь отцу Лори Гамильтон, принеся страшное известие, что его милая малышка была зверски убита на своём же заднем дворе.