Инжектором втиснутые сны
Шрифт:
Но тут я представил себе, как копы вбивают меня лицом в серую бетонную стену узкой камеры. Передо мной проплыли сцены бесконечно тянущегося процесса; гнетущий вид дворика в тюрьме Сан-Квентин; татуировки арийского братства… [400]
Я вернулся в «пещеру». Сообщил Шарлен о неудачном звонке — она почти ничего не сказала; похоже, была всего лишь разочарована. Когда я без особого энтузиазма предложил поговорить с другим адвокатом, она устало вздохнула, откинулась на спину и закрыла глаза.
400
Aryan Brotherhood — одна из самых могущественных и
Луиза подошла вплотную и снова пристально осмотрела меня.
— Ну что ж, Шарлен, — протянула она. — Теперь, когда он весь такой чистенький и славненький, я понимаю, что ты в нем нашла.
Я ухмыльнулся. Она явно шутила, но под веселым тоном я уловил неподдельное скрытое желание, и мне это польстило.
— Знаешь, Луиза, осталось не так уж много звезд, которые до сих пор внушают мне благоговение. Ну вот, в шестьдесят восьмом я встречался с Миком. Приятный парень, но мелковат. Элвис? Хех. Обычная попса. Ты — совсем другое дело, Луиза. Я имею в виду, что… скажу прямо, именно ты — безусловный эротический символ двадцатого века, — я легко провел пальцами по ее руке: — Это все равно, что прикоснуться к солнцу.
Она пожала плечами:
— Дурак ты. Я всего лишь женщина. Шарлен, он и с тобой так же разговаривает?
Шарлен кивнула и закурила сигарету.
— Ты потрясающая женщина, Луиза, и сама это знаешь. Ты же прекрасно понимаешь, какое место занимаешь в сердцах миллионов американских мужчин.
— Знаю-знаю. Я спасла целое поколение белых мальчиков от «Сестер Леннона».
— И целое поколение белых девочек от того, чтобы присоединиться к «Сестрам Леннона».
Она улыбнулась:
— Да, я тоже твоя поклонница. Время от времени я тебя слушаю жаркими летними ночами, когда меня мучает бессонница. А, знаю, все думают, что у меня что ни ночь — то новый мужчина. Но я столько раз уходила со сцены вся в мыле лишь затем, чтобы оказаться перед пустой холодной постелью.
Я улыбнулся, решив, что она все еще шутит. Но у Луизы грань между шуткой и истиной казалась весьма тонкой.
— Очень хорошо понимаю, о чем ты. Столько раз я выходил утром с радиостанции весь на взводе, едва сдерживаясь, в промежности — как пружина сжатая; а идти-то было и некуда. Зря ты ни разу мне не позвонила…
— Пробовала. Несколько раз. У тебя все время было занято.
— Мы могли бы вместе позавтракать. Блинчики с сиропом в «Денни Дриппинг», а?
— О-о-о! Я без ума от коричневого сахара! Тебе-то он нравится?
— Ага, это дело я люблю. [401]
— А то, что было на обратной стороне пластинки? Помнишь?
— «Сука». [402]
— Ага, это мне тоже очень нравится.
— У-у…
Она бросила взгляд на сидящую на диване Шарлен. Я тоже. Шарлен смотрела в свой стакан, на нас не обращала никакого внимания, во всяком случае, так казалось — словно хотела немного побыть наедине со своими мыслями.
— Да уж, меня твой голос просто наповал убивает, — сказал я Луизе. — Когда ты поешь. Да и когда говоришь — тоже. Каждый раз возникают виды хлопковых плантаций и апельсиновых садов.
401
Игра слов: «Brown Sugar» («Коричневый сахар») — композиция Мика Джеггера и Кейта Ричардса; brown sugar также означает героин (обычно крупнозернистый, с примесями).
402
«Bitch» — композиция группы «Rolling Stones».
— Так и должно быть, — мягко протянула она. — Тем более, если посмотреть, где я выросла. Ну да, эта плантация
403
«Twelve Oaks» — поместье Уилксов из романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром».
404
«Старина Джим Кроу» (Old Jim Crow) — прозвище, данное неграм расистами.
Они называли так моего отца. Думаю, он тогда уже был евнухом, но я его любила. Он часто ночами сидел у костра, играл на раздолбанной старенькой гитаре и пел Роберта Джонсона [405] — все песни, какие знал. Все, что я знаю о блюзе, я узнала от него — пока в ту ночь, когда он познал Иисуса, он не расколошматил гитару вдребезги, убежденный, что Роберт Джонсон попал в преисподнюю. После этого отец стал жутким ханжой и настоящей жопой. Именно поэтому я сбежала и отправилась жить к матери.
405
Robert Johnson — выдающийся блюзовый композитор, считается основоположником этого жанра.
— А она где была? — спросил я.
— В Новом Орлеане. Она была содержательницей подпольного публичного дома с плохой репутацией. Там я жила в шикарной комнате, отделанной красным, в полу которой был смотровой глазок. Именно там я начала петь под пианино. Хотя никаких амбиций у меня не было. Но в шестидесятом году я как-то ночью услышала по старенькому радиоприемнику «Филко» [406] Айка и Тину Тернер и сказала себе: раз уж она так может, значит, и я смогу.
406
«Filco» — товарная марка теле- и радиоаппаратуры компании «Filco-Ford».
— Долгий же путь ты прошла.
— Мне повезло. Но я стараюсь возвращать кое-что из того, что получила.
— Об этом я слышал. У тебя было несколько бенефисных концертов. И кажется, я читал что-то насчет того, что ты активно выступаешь в защиту животных, да?
— А, да я то и дело подбираю какую-нибудь бродячую живность. Собственно говоря, у меня и сейчас один такой живет. Беспризорный байкер. Я подобрала его на трассе возле Фонтаны. Жался возле ограды. Весь оцепенел от страха.
— А, я проходил мимо него, когда искал ванную. Он все еще был в оцепенении.
Она бросила взгляд в конец холла:
— Тогда мне, пожалуй, лучше пойти к нему. Пока он не начал скулить, — и она вышла, широко шагая.
Вымотанный, я рухнул на диван рядом с Шарлен.
— Она — это просто нечто, да? — сказал я.
— Ага. Она классная, — отозвалась Шарлен, но ее голос звучал уныло.
— Ну, так и что? — поддержал я ее тон.
— Это была именно самозащита. Ты защищал меня.
— Все верно. Мне положено отличие за героизм.
— Там были свидетели.
— Большинство из них ненавидят меня всем нутром, Шарлен.