Инженер и Постапокалипсис
Шрифт:
Стоило исчезнуть чрезвычайно узкой полоске света, как за многотонными воротами раздался оглушительный взрыв. Сильно тряхнувший всё вокруг. Вязкое полотно тьмы прорезали мощные лучи фонариков. Хорошенько рассмотрев происходящее, никто из бойцов отряда не смог остаться равнодушным от увиденного.
— Что… за, откуда здесь паутина?
— Пауки, какие огромные!
— Открыть огонь!
“Ненавижу пауков, лучше бы меня взорвали.” – Побелел от ужаса Ломагин.
— Перезаряжаюсь! – крикнул солдат, отточенным движением вытаскивая
Поначалу вялые и неуверенно двигающиеся, словно недавно вышедшие из спячки, с каждой секундой боя, оставшиеся в живых пауки сбрасывали с себя оцепенение, вопреки своим инстинктам бездумно бросаясь в сторону стоящих полукругом бойцов.
— Очкарик, ну что там? Шевели своими культяпками, пока нас не сожрали, – приказал командир группировки. В его обычно спокойном голосе явно угадывались нотки раздражения и нетерпения. Стоя на перекрестке, они не могли так просто отступить. Позади герметично закрытые створки дверей. Коридор слева преграждал им путь преградой из офисной мебели, сваленной в огромную кучу. К его большому неудовольствию для их противников, эта преграда была разве что небольшой помехой, крепкие лапки позволяли своим хозяевам с успехом использовать стены и потолок в качестве поверхности для передвижения.
Значит, у них осталось лишь два пути, коридор посередине, из которого наиболее активно выбегали оголодавшие твари или же коридор ведущий направо, оттуда, пусть и в меньшем количестве также перли расплодившиеся членистоногие. Если и отходить, то через него, вопрос заключался лишь в том, смогут ли они затем добраться до сервера, что находился от них в противоположной части заблокированного на карантин комплекса. Усы уже немолодого мужчины стояли дыбом от перспективы пробиваться через главный коридор, который приведет стопроцентно их отряд к искомой цели, поэтому он питал особую надежду на то огромное количество взрывчатки, которое они тащили на своих плечах, пожертвовав другим снаряжением, и именно на нее он возлагал свои надежды, она их путь на свободу.
— Нашел, — воскликнул склонившийся над своим компьютером Очкарик, — части лаборатории изолированы друг от друга, но в одном месте сортиры находятся непозволительно близко друг к другу, нам остаётся только снести разделяющую их преграду.
— Отлично, все слышали, отходим через правый коридор, Бум и Червь, прикрываете спину, Гранит, зажигательную в дрова, Пес и Пророк, осколочные по моей команде в главный коридор, остальные готовность, — уверенным голосом командир раздавал своим подчиненным команды. Дождавшись того, как брошенный Гранитом снаряд с красной маркировкой подожжет баррикаду, трое людей со всей силы бросили осколочные гранаты в прижимающую их толпу членистоногих.
«БАХ-БАХ-БАХ!» — Прогремели друг за другом три гранаты. Осколки, вылетевшие из тесной оболочки с легкостью, прошивали скучковавшихся членистоногих, разрывая их тела и отсекая лапы. Казавшаяся несокрушимой волна будто споткнулась о невидимую преграду, разом растеряв весь свой запал.
На некоторое время коридор заволокло дымом.
— Уходим, живо, – повторил свой приказ командир. Поворачивая свою голову в сторону нужного им прохода, краем глаза он успел заметить вылетевшее из завесы нечто, фиолетового цвета и плотной текстуры, оно пролетело там, где еще доли секунды назад был Гранит, вовремя
— ПАУТИНА, ЭТИ СУКИ КИДАЮТСЯ ПАУТИНОЙ! — Заорал Гранит, уперев приклад оружия в плечо он открыл огонь по тому месту откуда вылетела липкая субстанция. Выпущенные пули бессильно выбили бетонную крошку, не встретив на своём пути противника.
— Дерьмо, он ещё и прыгать умеет, — паук, судя по всему, обладающий каким-то зачатком интеллекта оперившись на задние лапки, совершил ловкий прыжок на противоположную стену. От остальных особей его отличало не только умение прыгать, но и строение тела. Вместо четырёх глаз, он имел двенадцать, первая пара глаз расположенная прямо над педипальпами особенно сильно выделялась своими размерами, да и сами педипальпы были больше похожи на острые жвала для разрывания плоти, чем на конечности для удержания пищи. Промазав по врагу, Гранит только и успел вновь крикнуть:
— БЕРЕГИСЬ!
Брюшко паука дернулось, выстреливая вперёд ещё одним комком паутины, покрытой к тому же, каким-то ядом. Не дожидаясь результатов попадания липкой субстанции, паук, споро передвигая своими конечностями, совершил поистине гигантский прыжок вперед, влетая в построение солдат. Видя, как удлинённые передние лапы, увенчанные острыми когтями, приближаются к нему, Гранит быстро подался назад. Находясь в падении, он зажал курок, осыпая врага градом свинцовых пуль. Горячие гильзы водопадом падали прямо на лежащего на спине мужчину, с ног до головы, забрызганного прозрачной кровью членистоного. Шустрая тушка членистоного испустившего дух еще в полете тем не менее смогла захватить с собой на тот свет одного из солдат. Разрезав на две части зазевавшегося Червя, паук на полной скорости врезался в опутанного паутиной Ломагина снося его вместе с собой вперёд.
— РЮКЗАК, ВОЗЬМИТЕ ЕГО РЮКЗАК! — Не склонные к рефлексии солдаты, с безразличием встретили смерть одного из своих, больше занятые отстрелом пауков. Резво вскочив на ноги, Гранит подбежал лежащему в огромной луже крови Червю. Быстро стащив со своего товарища рюкзак, и ничуть не заботясь о судьбе Ломагина погребённого под тушей паука, он побежал к своей группе. Девять бойцов, словно спринтеры рванули вперед, безжалостно истребляя всё живое что встречалось им по пути, дым, исходящий от огня, начинал уже полноценно властвовать в коридоре, затрудняя обзор.
Во всей этой неразберихе, и стрельбе, судьба одного человека, никого не волновала, к тому же Ломагин был всего лишь побочной целью, и его потеря могла вызвать лишь краткий миг сожаления у ученых корпорации, лишившихся интересного образца.
«…»
Ломагин возвращался из беспамятства с большим трудом, он словно пытался выбраться из глубокой трясины, с каждым шагом желающей засосать его на всё большую глубину. Перед тем как провалиться в беспамятство, он слышал ставшие за последнее время вполне привычные звуки, переговоры солдат, грохот выстрелов, звук падения тел. Сейчас же, стоило ему только прийти в себя, он почувствовал совершенно другое, все звуки перебил треск огня. Будто этого мало, ко всей палитре и без того неприятных ощущений добавилось жжение по всему телу, особенно сильно горело лицо, измазанное какой-то жидкостью по ощущениям больше похожей на слизь. Невольно попытавшись пошевелить своей рукой чтобы стереть едкое вещество со своего лица, Ломагин заорал от боли, пронзившей его живот. Беспорядочно водя своей рукой по телу, он смог нащупать острый предмет, застрявший в брюшной полости.